Андрей Васильев - Файролл. Два огня [litres]

Нет, все-таки теплая у меня компания НПС подобралась в результате. Один другого краше. Это даже не кунсткамера, это как-то по-другому называется.

Я открыл карту и приятно обрадовался. Оказывается, отметка, которую мне поставил Бахрамиус, была не такой уж и бестолковой вещью. Вместо непонятного и бесформенного красного пятна, обычно обозначавшего радиус, в котором находится искомое, у меня теперь стоял вполне себе четкий маленький кружочек, по сути сводящий поиски Джавы Детта к минимуму. Разумно. Так просто, не попав сюда, ничего не увидишь, но уж коли добрался – получай награду за упорство.

Теперь главное, чтобы этот кружочек обозначал именно Джаву, а не его могилку. От этих паразитов под командой Костика чего угодно ждать можно. Вместо беседы с одичавшим магом я могу получить задание вроде «Призови дух и спроси у него». Кстати – если этот Детт еще жив и в самом деле такой мизантроп, как бы под раздачу не попасть. Шарахнет файерболом, как памятный маг-алкаш из Архипелага – и все, поминай как звали.

– Пошли, – я двинулся в сторону трех пальм. – Чего стоять?

– Ваше сиятельство, – Ромул остался на месте. – Может – ну его? Пустыня эта и все такое… Я согласен на тридцать процентов, пошли в Туссатр.

– Извини, родной, – щелкнул я его по краю панамы. – Нам туда надо, у нас там дело. Впрочем – ты иди себе в свой оазис, рой ямку, а мы потом подтянемся. Слово чести даю – придем, не сомневайся.

– Да это я не сомневаюсь, – невесело пробормотал Ромул, заставив меня подумать о том, что он темнит. Что-то в этом оазисе не так. – Просто в пустыне разделяться – это плохая идея. Очень плохая. Я с вами пойду.

– Пошли, – согласился я. – Отчего нет?

Надо заметить, что, против моих ожиданий, Ромул не начал канючить через двадцать-тридцать минут пути. Он знай себе вышагивал по пескам с лопатой на плече, что-то мурлыкал под нос и время от времени озирался.

– Ты чего головой вертишь? – спросил я у него наконец.

– Места тут лихие очень, – отозвался он. – Здесь никогда не знаешь, с какой стороны беду ждать. Может – разбойники нападут, а может, и буря налетит. Опять же – города есть, занесенные песком, найти такой – за удачу. Я лично одного человека знал, он вот так же себе по пустыне шел-шел, да и набрел на заброшенный город. Повезло ему, озолотился. Правда, потом его все равно зарезали, но это уже несущественно.

– Зачем тебе столько золота? – удивился я. – Семьи у тебя нет, на себя ты ничего не тратишь – так какой в нем смысл?

– Я коплю золото не ради выгоды, а ради идеи, – сообщил нам Ромул. – А идея у меня одна – купить себе личное баронство на Западе, с титулом, землями и правом первой ночи. Я знаю, там такие продают, надо только нужного человека задействовать.

В принципе можно позавидовать – у человека есть мечта, и он к ней упорно идет. Впечатляет.

Мы шли, шли, а пальмы, торчащие на горизонте, вроде как и не становились ближе. Впрочем, это была лишь иллюзия – через час с копейками мы все-таки к ним дошагали.

«Пустыня Гуль-Хаббит – самая загадочная и самая опасная пустыня Востока, черное сердце песков. Мало кто сюда добирается, еще меньше людей могут сказать: «Я там был и выжил». Никто никогда не знает, что его ждет в песках Гуль-Хаббита – какие испытания, какая смерть?».

Жизнеутверждающе. Прямо захотелось туда сходить, посмотреть, что к чему.

Судя по всему, эти пальмы, с прилагающимися к ним полузанесенными песком развалинами какого-то древнего селения, и были пограничной отметкой, отделяющей просто пустыню от Гуль-Хаббита. Или – Гуль-Хаббит, уже не знаю, есть у нее родовое окончание или нет.

– Здесь давно никто не живет, – сообщил мне Назир, заглянувший в колодец, обложенный камнями и стоящий там, где некогда была центральная площадь селения. – Тут нет воды, внутри – песок. А без влаги в этих местах никто не выживет.

– А что я говорил? – с возмущением в голосе заявил Ромул. – Только время зря потеряли.

Ну да, нет тут признаков жизни. Красное пятнышко на карте есть, а вот всего остального нет.

«А-а-а-а-а», – донесся до нас звук, который одновременно напоминал шелест песка и протяжное пение. – «А-у-у-у-а-а-а».

Это было что угодно, но только не голос живого существа. Или это существо очень оригинальное.

– Что за дела? – завертел головой я и уцепился за рукоять меча. – Это что?

– Пески поют, надо полагать, – лениво объяснил нам с Назиром Ромул, плюхнувшись рядом с колодцем и вытирая панамой пот с лица и шеи. – Гуль-Хаббит в переводе с восточного – «Поющие черные пески». Повелитель, а ты этого не знал?