Андрей Васильев - Файролл. Два огня [litres]

Я обнял Вику, та притворно-недовольно зафырчала, не особо сопротивляясь и показывая взглядом на водителя.

– Все, – она поправила бумаги, которые чуть не упали у нее с колен, и помахала карандашиком. – Мне еще надо кое-что сделать.

– Откуда такая вещичка? – как бы между прочим спросил я у нее. – Похоже на золото.

– Оно и есть, сама сначала сомневалась, – она не без удовольствия посмотрела на дорогую безделушку. – Генриетта подарила. Сказала – на счастье, что он приносит удачу. Что любопытно – это золото, точно, – а пробы на нем нет. Разве так бывает?

И она снова углубилась в бумаги.

– Харитон Юрьевич, – после стука в дверях моего кабинета появилась Шелестова, отвлекая меня от размышлений, в которые я погрузился сразу после того, как приехал в редакцию. Подумать-то есть о чем. – Я по делу.

– Если ты затеяла переворот на Кубе, с последующим захватом власти – то я с тобой, – одобрительно кивнул я. – Там море и солнце, к тому же там никто не думает о том, что наступит завтрашний день. И сигарки там славные.

– Идея интересная, – задумалась Шелестова. – Мы с вами там могли бы такого натворить на пару. А если с собой еще и Соловьеву захватить – то вообще! А что? Надели бы на нее берет, кудри у нее свои, и внешне она на икону революции тянет. Была бы у нас «товарищем Мэ».

– Сама ты «Мэ», – послышался голос Мариэтты. – Сама ты икона.

– Есть такое, – согласилась с ней Шелестова и застыла в изящной позе. – Икона стиля. А еще я классно танцую в стиле «Вог».

– Это-то тут причем? – заинтересовался я неожиданным переходом ее мысли.

– Не знаю, – пожала плечиками Шелестова. – Навеяло. Я чего зашла-то – есть предложение перенести веселое празднование моей днюхи на один день раньше, на пятницу. Мы бы тогда там две ночи провели, благо дом большой, всем место найдется. В субботу, с похмура, на санках бы покатались или даже на лыжах походили, а потом в баньке попарились. Раздельно, конечно. Девочки без мальчиков, ну а мальчики – с пивом. А в воскресенье – домой.

– Чего это? – возмутился Стройников. – Я, если что, могу и не раздельно. Для экономии пара.

– Тоже не согласна, – поддержала его Таша. – Эти хмыри мне не нужны, но против пива я ничего не имею. Особенно если с рыбкой его употреблять.

– А можно я не поеду? – подала голос Ксюша. – У меня на пятницу и субботу планы есть.

– Нельзя, – сказала как отрезала Шелестова. – Знаю я твои планы – мучного накупить и сериалы смотреть два дня подряд. Нечего от коллектива отрываться, понятно? А этих павианов ты не слушай, до свального греха не дойдет, не бойся.

– Снова протестую, – было вякнул Стройников, но тут же замолчал – судя по всему, ему дружно показала кулак половина редакции.

– Я не против, – наконец мне удалось вклиниться в беседу.

– Не против чего конкретно? – озадачилась Шелестова. – Версий-то было много накидано. Не против пятницы, или пива, или Кубы? Опять же – прозвучало что-то и про свальный грех.

– Шеф, не делай ошибку, – заорал Стройников. – Выбирай нужную версию!

– Ша, Геннадий! – рыкнул я. – Жениться тебе надо, вот что, тогда и с версиями все в порядке будет. Что я, что Петрович – мы в твои годы уже по первому разу развелись уже, а ты все как мальчонка бегаешь.

– Петрович не разводился, – меланхолично уточнил мой приятель из своего угла. – Потому что Петрович и не женился.

– Хотелось бы конкретики, – Шелестова пританцовывала на месте. – Просто скоро Виктория Евгеньевна вернется, у нее свои взгляды на все происходящее, а я сегодня не настроена злословить. Я сегодня добрая.

– Добрая-добрая! – одновременно прокомментировали ее слова Стройников, Жилин и Таша. Не сговариваясь. Однако – совсем коллектив притерся друг к другу, радостно!

– Пусть будет пятница, – согласился я. – Предлагаю так – часов до двух поработаем, и отсюда все к тебе и отправимся. Даже с учетом пробок, часам к пяти-шести будем на месте. Да, вот еще что. Я люблю глинтвейн.

– Кто же его не любит, особенно зимой? – Шелестова потерла руки. – Ну и ладушки, тогда транспорт я заказываю на пятницу.

– Два дня калдырить будем, – скорее всего, Самошников адресовал свои слова Геннадию. – Круто.

И две глотки пропели что-то вроде: «И за борт ее бросает в набежа-а-а-а-авшую волну!».

– Вот Юшков порадовался бы, – заметил Самошников.

– А кто такой Юшков? – спросила Ксюша, не заставшая нашего «синяка».

– Был такой, тоже из первого набора, он вместе со мной, Димоном и Викторией Евгеньевной в редакцию пришел еще тогда, когда ее толком не было, – Стройников хмыкнул. – Дурак оказался несусветный – сначала просто выпивал, потом забухал, потом с ханыгами из спортивной редакции связался, и в результате отсюда с треском вылетел. Всему меру надо знать потому что. Димон, подтверди?