Андрей Васильев - Файролл. Два огня [litres]

Ну, насчет тряпок он, конечно же, врет – золотишко там припрятано, надо полагать. Странно – а почему квеста нет? Тут без него никак обойтись не может.

– Тряпки, значит, – я потер подбородок, пытливо глядя на казначея. Тот знай скалился, не отводя от меня глаз. Ох, и прожженный же тип! – Фамильные вещички.

– Они, – подтвердил Ромул.

– А если я этот сундучок открою, когда ты его выкопаешь? – вкрадчиво поинтересовался у него я.

– Этого не случится – замахал конечностями Ромул – Вы же благородный человек, в чужие вещи не полезете.

– Я в чужие дела постоянно нос сую, причем частенько связанные с венценосными особами, а ты про вещи говоришь, – саркастично заметил я и решил не испытывать судьбу. Кто его знает, этого прощелыгу – сейчас передумает еще, вот смеху-то будет! – Завтра с нами туда пойдешь. Назир, отправь-ка его пока под замок, и сам к дверям встань, на стражу, чтобы он не передумал и отсюда не сбежал.

– Куда я сбегу? – Ромул засуетился. – Не надо под замок, зачем это?

– Для твоей же безопасности, – ответил ему я, а после добавил: – И своей уверенности в завтрашнем дне. Давай-давай, не тяни. Да, слушай – ты где такой роскошный синяк заработал?

– У повара местного чувства юмора совершенно нет, – печально сказал Ромул. – Я всего-то намекнул на то, что здешняя пища по качеству не слишком соответствует вашему статусу, и предложил оказать услуги по поставке более утонченных продуктов… А он чего-то обиделся, начал поварешкой махать. Горцы, что с них взять? Дикие люди.

Дверь за казначеем закрылась, и Назир тут же занял пост у его дверей.

– Бди, – приказал ему я. – Если надо будет отойти или там вздремнуть – подтягивай к этому делу местных стражников.

Назир на это только изобразил полуулыбку – мол, давай, давай, советуй мне как свою работу выполнять.

Ну и ладно, мое дело прокукарекать, а там хоть не рассветай. Раз такой умный – стой здесь почти сутки, а я спать пойду. Да и то – он-то цифровой, а я – то настоящий.

Надо заметить, что мое появление на белом свете до наступления полуночи невероятно изумило Вику, которая возлежала на кровати в халате, читала какой-то глянцевый журнал и поедала апельсин.

– Кхе! – даже поперхнулась она им, глядя на меня, вылезающего из капсулы. – Случилось чего?

– Чего – «случилось чего?» – не понял я, держась за поясницу и делая вращательные движения верхней частью туловища – Ты о чем?

– Просто ты – и в такую рань вернулся оттуда? – Вика ткнула пальцем в капсулу – Вот я и не поняла, что случилось.

– Дай апельсинку, – даже не стал отвечать ей я, протопал к кровати и ухватил ароматную желтую дольку. – Не кислые?

– Это мой цитрусовый! – меня хлопнули по руке. – Если хочешь – почисть себе сам! Руки фу, агрессор!

Дело в том, что, сунув в рот дольку, я тут же еще ухватил ее за коленку. Собственно, это и вызвало последнюю реплику.

– Агрессор – согласился с ней я, пережевывая дар Марокко. – Я такой. Имею право, между прочим. Собственности.

– Спорный вопрос, между прочим, наглядно показывающий твою жуткую неграмотность в юридической области – не согласилась она – Во-первых – я не недвижимое имущество. Но даже если рассматривать меня с этой точки зрения, то все равно – шиш тебе. Я не закреплена за тобой юридически, потому нет у тебя ни права владения, ни права пользования, ни права распоряжения. Мысль ясна?

– Предельно, – я цапнул с тарелки еще одну дольку апельсина и сунул ее в рот. – Нет – так нет, стало быть – не судьба. Пойду в душ.

Права нет, а возможность шантажа – есть. Она думает, что меня сейчас в угол загнала, так и флаг ей в руки. Пусть теперь гадает, что значит – «не судьба», особенно в свете сегодняшних разговоров.

Из душа я вылез совершенно уже довольный жизнью и настроенный еще немного пошпынять Вику. А почему бы и нет? Есть в этом определенная прелесть, она так непосредственно реагирует на мои шутки. Хотя, может, иногда надо обозначать тот момент, что я вообще шучу, с чувством юмора-то у нее проблемы?

Только я решил направиться в комнату, где шуршали глянцевые страницы, и продолжить упражняться в остроумии, как в дверь постучали.

– Кто там? – по полу протопали босые ноги, и в дверном проеме появилась встревоженная Вика. – В такое-то время?

Все страсти-мордасти ушедшего года вроде бы уже у нее в голове подернулись пеплом и прогорели, но вот – раздался такой осторожный стук в дверь, вечером, когда люди уже по гостям не ходят, и я вижу, что она снова вспомнила и скрежет борта машины о парапеты набережной, и промерзшие напрочь проходные дворы в районе Павелецкой, и заварушку близ отделения милиции, и все остальное, что вроде бы подзабылось.