Дмитрий Казаков - Вторжение Химеры

Когда на смену пришла очередная пара рубщиков, на стволе красовалась довольно большая выемка. Кампински и Шривану понадобилось несколько минут, чтобы углубить ее до нужного размера.

Дерево заскрипело, начало медленно падать.

– Поберегись! – зычно крикнул лейтенант.

– Ой! – Роберт невольно отшатнулся, когда ствол лег на снег, а отскочившая от пня здоровенная щепка ударила в забрало.

– Так бы и остался без глаза, – хмыкнул Трэджан.

– Чего заснули? – объявился рядом с приятелями сержант. – Обрубайте ветви, те, что снизу! Надо устроить тут такую баррикаду, чтобы за ней чувствовать себя, как у Единого за пазухой!

Роберт вздохнул и поднял топор.

Солнце медленно опускалось к горизонту, от гор ползли облака, суля очередную метель. Над лесом царила тишина, нарушаемая только скрипом терзаемых морозом стволов.

Роберт лежал за образующими настоящий вал бревнами и вглядывался в уходящую вдаль просеку дороги. Расположившийся по соседству Кампински задумчиво гладил подбородок, издалека, от того места, где расположились свободные от дежурства бойцы, доносился приглушенный смех.

За день, что батальон провел на этот месте, Роберт не увидел ни одного врага. Несколько раз с востока, где держала оборону вторая рота, доносился гул моторов, а затем ожесточенная стрельба.

Форсеры пытались доставить подкрепления и боеприпасы частям, сражающимся на окраинах Снежногорска, но без особого рвения.

– Так мы скоро от скуки помрем, – сказал Трэджан, выразительно зевая.

– Как по мне, так не самая худшая смерть, – хмыкнул сержант, засовывая в рот сигарету. – А вообще солдат спит, служба идет. Чего ты переживаешь?

– Так холодно, согреться охота, – проворчал Трэджан.

– Плазмоидами? Через полчаса нас сменят, и погреешься.

– Идут, – негромко бросил сидящий на дереве Шриван, и разговоры мгновенно прекратились.

Индус принялся спускаться, сержант выплюнул сигарету, опустил забрало и забормотал вполголоса, сообщая командиру о появлении врага. В глубине расположения батальона забегали солдаты, заспешили к баррикаде.

– Ну и где они? – спросил Роберт, тщетно пытаясь разглядеть врага.

– Вон, тащатся, – хмыкнул Кампински.

Форсеры один за другим выныривали из сгущающегося над лесом сумрака. Шагали они нестройной толпой, меньше всего напоминая грозное войско. Некоторые шатались, другие шли, опираясь на товарищей.

– Крепко им досталось, раз они летучих модулей лишились, а о том, чтобы дозор вперед выслать, не задумались, – проговорил сержант. – Без команды не стрелять, пусть подойдут ближе…

Роберт пошевелил слегка застывшими пальцами, положил ладони на холодящее даже через перчатки тело автомата.

– Помилуй нас Единый, – только и успел сказать Шриван, и первый плазмоид ударил в баррикаду и лопнул, разбросав вокруг ошметки пламени.

За ним прилетел второй, третий, луч ионного орудия пробил, судя по истошному воплю, чью-то броню, и только в этот момент все солдаты роты услышали голос капитана, сказавшего:

– Огонь!

Тявкнули рейлганы, зачастили настроенные на заградительную стрельбу пулеметы. Настоящий огненный вал ударил вдоль дороги, сметая с нее не успевших залечь форсеров. Роберт увидел, как летят в стороны куски химерина, как один за другим падают воины в серой броне.

– Хватит! – рявкнул командир роты. – Не тратить боеприпасы зря!

Наступила тишина, ветер развеял повисшее над дорогой облако дыма, стал виден изрытый выстрелами снег, черные кляксы тел, покореженные пулями стволы.

– И где они, елки-палки? – удивился Трэджан. – Удрали? Так быстро?

– Что, не согрелся? – с улыбкой проворчал сержант. – Покричи, может, там какая из их девиц и осталась…

– Придет и так тебя обогреет, – зажмурившись, промурлыкал Кампински, – что на всю жизнь запомнишь…

Оба негромко засмеялись.

– А они не обойдут нас через лес? – спросил Шриван.

– Не должны, – Бьерн задумчиво глянул в сторону пущи, – там сугробы такие, что в них утонуть можно. Форсеры, они же тяжелые, еще глубже людей должны проваливаться. Да и майор посты там расставил…

Солнце ушло за деревья, забрало шлема самостоятельно перешло на инфракрасный режим. Соратники превратились в зеленовато-синие фигуры, исчерканные оранжевыми линиями там, где тепло выходило через щели между броневыми пластинами. Лес стал набором малахитовых и сапфировых полос.

На уходящей к западу дороге не двигалось ничего.