Дэвид Дрейк - Прорыв

— Ты сделала правильно, — сказал Ковач, даже не подумав о том, что извинение Сенкевич за пленение этого человека звучит немного странно.

— Быстро, в рубку! — сказал голос транслятора в ухо Ковача после того, как изо рта пленника вырвался визгливый лай. — Они наверняка уничтожат эту базу, это может произойти в любой момент. Они не хотят оставлять даже следа этих установок!

Этот парень все еще был охвачен паникой, но по его походке было понятно, что к нему мало-помалу возвращается прежнее высокомерие. Выглядел он как клоун — из рубашки вырван клок, поблескивающие голубые штаны в обтяжку измазаны чем-то темным.

— Сэр! — крикнул Бредли. Он включил свой микрофон, не выключая транслятор, и его речь сопровождалась лаем перевода. — Эта каюта! Не можем же мы ее оставить так.

— Тогда, ради Бога, проследи за ней! — огрызнулся Ковач, торопясь вместе с пленником в рубку.

Пытаясь перепрыгнуть лежащий в проходе труп халианина, пленник поскользнулся и пробормотал что-то, скорее всего проклятие, но оно было произнесено на том же самом незнакомом языке, на котором он ругался с одетым в форму человеком перед тем, как появился халианин.

Кто-то обстреливал корабль из пулемета — с противоположной стороны от шлюза, поэтому Сенкевич никак не реагировала. Эти пули не могли повредить обшивку корпуса, но постоянное кланг-кланг-кланг, раздававшееся с каждой короткой очередью, все туже закручивало какую-то пружину внутри Ковача.

Пленник плюхнулся в одну из центральных камер, которая тут же приняла форму его тела, раздавшись в стороны и вверх. Ковач опустился на колени возле пленника, держа дуло автомата возле его виска.

Топографические дисплеи, появившиеся на месте пустых кронштейнов, неожиданно пробудили в памяти Ковача недавние картины.

Когда он ворвался в рубку, думая только о том, чтобы успеть выстрелить прежде, чем отреагирует сидящий в камере халианин, поверх этих пластиковых консолей мерцали точно такие же огни. Огни эти погасли вместе со смертью пилота, но автоматически включились, когда перед ними вновь сел живой разум.

Палец пленника дернулся, и шесть колонн красного света стали выше. Корабль мягко качнулся, рассеивая сомнения Ковача в том, что этот со всей очевидностью штатский, сможет управлять этой проклятой штукой лучше, чем сами Охотники. Вместо того, чтобы резко стартовать и взорвать одну или несколько блокированных дюз, пленник осторожно оторвал киль от поверхности.

Кланг-кланг-винг-споу-у-у!

Пулеметчик переместился на позицию, с которой мог достичь чего-то большего. Ковач пригнулся пониже, но пуля, попавшая в люк шлюза, срикошетив два раза, застряла в переборке.

Сенкевич знала свое дело хорошо — ее плазменная пушка выпустила свой последний заряд. Последовавший вслед за выстрелом взрыв оказался слишком силен, чтобы быть вызванным детонацией пояса с патронами или нескольких гранат. Пулеметчик должно быть укрылся в складе, не побеспокоившись о том, что находится в окружающих его ящиках.

— Так халиане собираются сбросить на это место ядерную бомбу? — требовательно спросил Ковач. Лающий перевод, доносившийся из динамика, действовал на него почти так же раздражающе, как и удары пуль по обшивке.

— Не они, идиот! — отрезал пленник, накреняя корабль на десять градусов к носу. Ковач, чтобы не потерять равновесия, ухватился за камеру. — У них не хватило бы на это мозгов. Это придумали главы кланов, и они правы — корабль выпрямился, — но лично я не собираюсь умирать.

— Сэр, мы собираемся высадить дверь, — доложил Бредли решительным тоном. Теперь ему могла помочь Сенкевич. На голографическом дисплее, который теперь превратился в подобие окна рубки была видна окраина базы, откуда вырастали грибы взрывов.

Использовать заряд, достаточно мощный для того, чтобы взорвать переборку в столь ограниченном пространстве, не слишком блестящая идея.

— Подожди, Топ, — приказал Ковач. — Эй ты, пленник. Можешь ты отсюда закрыть и открыть дверь каюты?

— Могу, — ответил тот, скорчив гримасу. Одна из красных колонн внезапно стала синей. Потом, по мановению руки исчезли все шесть. Корабль снова накренился.

— Подожди! — приказал Ковач. — Открой ее совсем немного, мы впихнем туда гранату, а потом закроешь снова, понял?

— Да, да! — повторил пленник, огрызающиеся интонации халианского языка смягчались бесстрастным звучанием транслятора шлема Ковача. — Послушайте, вы, может быть, и хотите умереть, но уверяю вас, что вашему начальству я нужен живым! Я тот самый Рива из клана Ривы! — И он величественно взмахнул рукой.