Дэвид Дрейк: Союзники

— Подружились? — Маклорен удивленно поднял брови. — Но на третьей планете нет существ, близких к сапиенс. Или есть? — его голос стал суровым.

Флот всегда непримиримо относился к случаям геноцида.

— Нет, нет, — поспешно сказал Ленг. — Смешно, конечно, искать аналоги в истории геологических трансформаций, но с некоторыми оговорками Кристину можно сравнивать с Землей в эпоху позднего мелового периода. За исключением горной местности, климат теплый или жаркий. Никаких холодных полюсов. Динозавров, конечно, там не водится, в животном мире преобладают существа, похожие на рептилии и давшие восхитительное разнообразие видов. Хрисодонты — двуногие с довольно крупным мозгом. Тот вид, который мы окрестили амадеями, — самый разумный. Примерно на уровне земных обезьян, если вам это о чем-то говорит.

— Однажды я просматривал доклад о природных условиях на Земле. А почему вы их так назвали?

— Амадеями? Они дивно поют. Это имя придумали мы — те, кто работал в поле. — Ленг одним глотком допил кофе и поставил чашку на стол. — Господи, как вспомню о них, слезы на глаза наворачиваются.

— Не исключено, что халиане давно перебили тех, кого вы знали.

— М-да-а-а… — Ленг отвел взгляд. — Может быть, копии моего разума и понравится это задание… — Внезапно ему вдруг захотелось обдумать этот вопрос. — Но зачем применять такое мощное оружие? Оно ведь уничтожит все на своем пути.

— Нам нужны гарантии, — объяснил Маклорен. — Никто прежде не делал ничего подобного, и, как сказала адмирал, второй попытки у нас не будет. Получив чрезвычайные полномочия, наши агенты собрали практически весь запас антигидрида антилития, которым располагал Альянс. Вы ведь знаете, обычно его используют в небольших дозах в качестве взрывателей там, где необходима сверхточность. Теперь для восполнения этих пяти тонн нужно десять лет.

— Литий?

— Гидрид. Твердый, довольно плотный, химически устойчивый, гораздо более удобный в обращении, чем антиводород или антигелий, и более эффективный для наших целей. Он хранится в вакуумной камере внутри метеорита и с помощью поля удерживается в подвешенном состоянии. От сотрясения генератор, создающий поле, выключится, произойдет выброс вещества в атмосферу, а затем на поверхность планеты. Преобразование массы в энергию будет стопроцентным. Но мы не беремся предсказывать, насколько быстро это случится и насколько эффективно для наших целей. Сгорая в атмосфере, осколки полетят в разные стороны от места взрыва. А мы должны быть абсолютно уверены, что удар сровняет с землей халианскую базу. Поэтому мы сбрасываем столько вещества, сколько смогли собрать, и нам нужен разумный пилот, который нанесет удар как можно ближе к объекту.

— Устроим грандиозный фейерверк! — рассмеялся Маклорен.

Возможно, это была его защитная реакция.

Нельзя сказать, что процесс сканирования превратился в ночной кошмар. Физическое неудобство было минимальным и в основном из-за длительной неподвижности. Ленг сидел в лабиринте пробирок, проводов, мониторов, измерителей. Маклорен и его ассистенты относились к нему с симпатией. Забытые эпизоды младенчества, детства, юности, сменяя друг друга, всплыли откуда-то из глубин памяти. Они проносились в сознании беспорядочно, смутно, как бывает в полудреме. Его захлестывали ни на что не направленные чувства: любовь, ненависть, страх, похоть, печаль, радость, какие-то примитивные эмоции, которым мозг и названия-то не мог дать. Они сливались в единое целое, которое затем взрывалось, рассыпаясь на миллионы вращающихся разноцветных кусочков. Время то сжималось до нуля, то растягивалось до бесконечности. Ленг ухватывал было смысл существования, а потом он снова ускользал от него. Позднее он не мог припомнить ни одного момента из долгих часов, проведенных в этом состоянии; в голове остались лишь обрывки снов. В конце концов ему сделали инъекцию, и он впал в беспамятство.

Проснулся Ленг в больничной палате. В местах уколов наложили повязки. Конечно, все заживет быстрее, чем волосы отрастут. Он закрыл глаза и снова погрузился в сон.

Очнулся он нескоро. В палату, чуть не подпрыгивая, вошел Маклорен.

— Сработало! Сработало! — ликовал он. — Все прошло как по маслу. Программа уже введена, оружие запущено.

Мы так никогда и не узнаем, о чем думал псевдомозг, обреченный на гибель. Мы располагаем лишь последним коротким посланием и описанием того события, которое за ним последовало. Еще меньше мы знаем о чувствах этого столь разительно отличающегося от нас индивидуума. И тем не менее история, услышанная мною в ту ночь в Ванг Фанге, сильно заинтересовала меня. Впоследствии, если меня заносило в те миры, где компьютерная сеть была доступна, я выуживал все что мог из банков данных. И я уже знал кое-что о таких машинах, даже разговаривал с одной из них. Интересные истории — мое хобби.