Дрю Карпишин - Дарт Бейн - Путь Разрушения

В ответ на неизбежную контратаку, Бэйн, пошатываясь, отступил. На долю секунды он увидел, что его оппонент перенапрягся и оставил правую руку уязвимой для удара, достаточного, чтобы закончить состязание. Борясь с прекрасно отточенными инстинктами, Бэйн сдержался. Он трудился слишком долго и настойчиво, чтобы добыть победу простым ударом по руке.

Сражение продолжилось в привычном боевом ритме, где быстро сменялись нападение и оборона. Бэйн сделал так, чтобы атаки его были эффективны, но грубы. Этим он старался убедить врага, что был опасным, но все же менее умелым оппонентом. Каждый раз, отражая одну из атак Зирака, он приукрашал собственные оборонительные маневры, трансформируя быстрые парирования в продолжительные, неуклюжие удары сплеча, которые якобы не подпускали двухклинковый меч только лишь благодаря слепой удаче.

Со скользящей волной каждого обмена ударами Бэйн осторожно касался Силы, проверяя противника и ища слабость, которую он мог использовать в своих интересах. Понадобилось всего лишь несколько минут, для того чтобы распознать ее. Несмотря на всю свою подготовку, забрак не имел реального опыта в долгих, продолжительных боях - ни один из его противников никогда не протягивал достаточно долго, чтобы напрячь его по-настоящему. Незаметно, по мере того как Зирак утомлялся, удары его становились менее четкими, парирования менее тщательными, а переходы менее элегантными. Густой туман изнеможения понемногу заволакивал его разум, и Бэйн знал, что совсем скоро тот сделает критический и роковой просчет.

Хотя сражался он с забраком, настоящая битва Бэйна разгорелась с самим собой. То и дело ему приходилось отступать, чтобы воздержаться от нанесения удара по бреши, предоставляемой все чаще и чаще отчаянной атакой противника. Бэйн понимал, что сокрушительная победа, к которой он стремился, придет лишь посредством терпения - качества, не поощряемого обычно последователями темной стороны.

И в итоге, терпение его было вознаграждено. Зирак становился все более сломленным, непрерывно и безуспешно стараясь взять верх над своим неуклюжим и неумелым противником. Когда длительное физическое напряжение начало брать свое, замахи его стали неистовыми и безрассудными, пока он не оставил все притязания к обороне в попытке закончить дуэль, которая, как он чувствовал, от него ускользала.

Когда безрассудство забрака перешло в отчаяние, каждый импульс в Бэйне вскричал желанием действовать и покончить с дракой. Но вместо этого он позволил дразнящей близости поражения Зирака насытить его жажду мести. Жажда росла с каждой секундой, до тех пор, пока не превратилась в физическую боль, раздирающую всю его сущность. Темная сторона заполнила Бэйна, и он чувствовал, что она вот-вот разорвет его на части, вспоров кожу и хлынув наружу фонтаном черной крови.

Он ждал до самой последней секунды, прежде чем высвободить томящуюся внутри энергию в ужасающем порыве силы. Он пропустил ее через мускулы и части тела, двигаясь так быстро, что казалось, будто время для остального мира остановилось. В мановение ока он выбил меч из руки Зирака, рубанул снизу, раскроив его предплечье, и, обернувшись вокруг оси, занес клинок для удара по голени противника. Он раздробил ее, и Зирак завопил, когда осколок блестящей белой кости вспорол мышцы, сухожилия и кожу.

Одно мгновение никто из наблюдателей даже не понимал, что произошло. Их разуму потребовалось некоторое время, чтобы обнаружить и уследить за размытым пятном движения, более стремительным, чем могли разглядеть их глаза.

Покалеченный Зирак лежал на земле, корчась в агонии и зажав здоровой рукой обломок кости, торчащий из голени. Бэйн колебался долю секунды, прежде чем сделать решающее убийственное движение, смакуя момент... и дав Каз’иму возможность вмешаться.

- Довольно! - выкрикнул Мастер клинка, и ученик подчинился, остановив свой меч, уже занесенный для удара по беззащитному врагу. - Все кончено, Бэйн.

Бэйн медленно опустил меч и отступил. Бешенство и средоточие, которые превратили его в канал необузданной мощи темной стороны, пропали, сменившись полным осознанием окружающего. Он стоял на вершине храмовой крыши посреди свирепствующего шторма, промокший под ледяным дождем. Тело его практически окоченело.

Бэйн вздрогнул, наклонившись к земле за сброшенным плащом. Он поднял его, но, обнаружив, что тот насквозь промок, даже не потрудился его надеть.

Каз’им выступил из толпы, плавно проскользнув между Бэйном и беспомощным забраком.