Ян Валетов - Школа негодяев

– Но я мог быть хорошим отцом и дедом…

– Может быть, только мы этого никогда не узнаем, – жестко отрезала Вика. – Интересно, кто тебе сообщил, что Маринка родила?

– Какая разница? Знаю, что мальчик. Знаю, что назвали Мишей.

– Ну, и отличненько, – передразнила его Плотникова. – Все, что нужно, ты о нем уже знаешь… Могу добавить, что родился он 3600 и 52 сантиметра. И ни одной твоей черты я в нем не заметила.

– Значит, ему повезло, – спокойно отозвался Владимир Анатольевич. – Как и Марише.

– Я тоже так считаю.

– Но это все-таки моя дочь и мой внук.

Автомобильный поток, блея гудками, затекал на свежереставрированное полотно Южного моста. Все три полосы по направлению к центру были забиты так плотно, что впереди были видны только ряды разноцветных крыш.

– Когда-то моя мама говорила, что не та курица-мать, что снесла яйцо, а та, что высидела, – заметила Вика рассудительно. Похоже, что с эмоциями она справилась. Что-что, а владеть собой у нее всегда получалось неплохо. – Ты у нас генетический донор, Блинов…

Владимир Анатольевич налился красным и, отвернувшись, уставился в окно. Внизу был виден гладкий, искрящийся под солнцем Днепр и пыхтящий по фарватеру буксир, тащивший вверх по течению груженную песком баржу.

– Не злись, не стоит…

Блинов пожал плечами.

– Счастливым я себя не чувствую. Мне почти пятьдесят, Вика. Я богат.

Она иронично глянула на собеседника и прикурила новую сигарету.

– Ты зря смеешься, я ОЧЕНЬ богат.

– Могу себе представить, – усмехнулась Вика. – Если помнишь, я даже как-то пыталась написать об источнике твоей состоятельности. Твои подельники были очень недовольны…

– Коллеги, милая моя, коллеги, – поморщился Блинов. – Слово-то какое уголовное нашла! Подельники…

– Люблю называть вещи своими именами…

Блинов отмахнулся.

– Называй, как хочешь… Я о другом. То, что у меня есть, я хочу кому-то оставить…

– Женись! – предложила Плотникова. – Ты у нас жених хоть куда! Хоть туда, хоть сюда… Найди себе очередные сиськи на ножках, женись, наплоди маленьких Блинчиков, и вопрос с наследством отпадет сам собой. Или опять же… Женись и потом разведись. Минимум половину проблемы с наследством ты решишь! Уверена!

– Почему, – спросил Блинов, поворачиваясь к Вике всем корпусом, – ты всегда пытаешься говорить со мной, как с врагом? Или как с недоумком? Я не враг, Вика, я не недоумок. Я буду рад, если наши с тобой потомки унаследуют твою красоту, но не думаю, что можно пренебречь моим умом. Я выжил и стал богат тогда, когда другие не могли заработать на буханку хлеба. Я был одним из тех, кто правил этой страной. Пусть чужими руками, но правил. И я нашел в себе силы уйти, когда настал момент и отказаться от борьбы за власть…

– Можно, скорректирую? – спросила Плотникова. – Как живой свидетель событий? Ты действительно умен, Володя. Ты аферист с государственным мышлением. Не потому, что думаешь о державе, просто воруешь очень масштабно. Ты действительно правил этой страной, но годы эти сложно назвать лучшими в ее истории. И отказа от власти не было. Отказ – это дело добровольное. А тебя выгнали твои… гм… коллеги! Ты сбежал, поджав хвост, и если бы не Миша и не Васильевич, сбежать бы не успел. Помнишь, как тебя в самолет грузили?

– Не помню. Что я могу помнить? Я еще неделю в Швейцарии валялся без сознания…

– И это ты называешь – отказался от власти? Твой «мерс» еще долго в новостях показывали…

Блинов помолчал, играя желваками, и Плотникова поняла, что Владимир Анатольевич сильно изменился за последние годы. Он давно должен был вспыхнуть, взорваться, обложить ее матом, наорать и даже успеть помириться, а нынче – сидел рядом, красный от обиды, стиснув зубы…

Он не стал слабее.

Он смирился.

Это было внове для нее – этакий неожиданный штрих к портрету Блинова, но за те годы, что Вика была близка к политике, ей доводилось видеть и более стремительные перерождения.

– Вика, – сказал Блинчик после паузы. – Дело в том, что я уже все сделал.

– Что именно?

– Я оставил все Марине и внуку.

– Вот даже как… – протянула Плотникова, покосившись на Владимира Анатольевича. – Трогательно. Только им ничего не надо. Маськин муж зарабатывает неплохо. Да и я – барышня не бедная. Уж без твоих миллионов обойдемся!

– Ну, во-первых, не миллионов, – спокойно возразил Блинов. – Тут ты меня, как всегда, недооцениваешь. Я благодарностей и не ждал, так что не трудись меня в чем-то уличать. Есть инвестиционный фонд, и он принадлежит тем, в ком течет моя кровь. Как ты думаешь, я имею на это право?