Андрей Ливадный - Контрольный выброс

Инок внезапно вспомнил лицо одного из снайперов секты, виденное на Радаре. Да, он действительно казался счастливым, – навек отрешившись от жестокого мира Зоны, он мыслями находился в иной реальности, куда тянулась его замерзшая, надломленная, однажды не выдержавшая предельно жестких испытаний душа.

С Адептом творилось что-то неладное. Он застыл, глядя на мерцающие огни, а рука уже тянулась к черному маятнику.

– Нет, Адепт! – Инок перехватил его руку. – Зона начинается и заканчивается не тут! Исполнитель Желаний не даст тебе ничего!

Бесполезно. Адепт ничего не слышал.

Инок бросил тщетные попытки вразумить напарника и, рванувшись к Монолиту, прилепил к глянцевитой поверхности два бруска пластичной взрывчатки, оставшейся еще после подрыва люка, ведущего в бомбоубежище.

– Назад! Уходим!

Адепт не шевельнулся. Сжимая в руке бесполезный теперь черный маятник, он по-прежнему стоял, будто изваяние.

Инок, собрав остаток сил, схватил его и поволок прочь.

Чудовищный взрыв грянул за спиной, рванул по коридорам, вышибая массивные двери. Автоматный огонь моментально стих, Инока и Адепта сбило с ног, осыпав мелкой бетонной крошкой.

Через некоторое время, придя в себя, монолитовский снайпер удивленно посмотрел по сторонам.

– Инок… – Он как будто проснулся от долгого кошмарного сна и теперь с неподдающимся описанию изумлением смотрел по сторонам. – Мы, что дошли до центра Зоны?!

Грохот вызванных взрывом обвалов постепенно стих.

Пол под ногами содрогался все сильнее. Где-то неподалеку слышался топот ног, но выстрелы больше не звучали: бойцы секты, не получая ментальных команд, прекратили сопротивление.

Инок взглянул вниз. Два лестничных пролета обрушились, перекрыв путь назад.

– Наверх! – Он схватил все еще не пришедшего в себя Адепта за лямку разгрузки, заставил того встать на ноги и подтолкнул к уцелевшему лестничному маршу.

Над АЭС висели низкие, хмурые облака.

Адепт и Инок вышли из подземелий неподалеку от пруда-охладителя.

Явные предвестники близящегося выброса ощущались в самом воздухе. Вдалеке несколько военно-транспортных вертолетов забирали на борт спецназ, завершивший зачистку доступных помещений станции.

Адепт без сил опустился на землю. Инок присел рядом, посмотрев вверх.

Мрачные небеса постепенно наливались багрянцем, все больше напоминая гигантский кровоподтек. Истерзанный ранами людских помыслов, кровоточащий сгусток общечеловеческого сознания, только зародившийся, но уже познавший боль, ужас, страх, готовился к очередному самоочищению.

Инок невольно притих. Исчезло желание бежать, спасаться, нестись куда-то, сломя голову. Он смотрел в глаза Зоны, а Зона смотрела на него.

Кто же мы – попавшие под удар ноосферы, выброс за выбросом обрушивавшей на нас квинтэссенцию негативных помыслов и чувств человеческих? Выжив в Зоне Отчуждения, мы сумеем теперь выжить везде, или внешний мир отныне закрыт для нас?

Инок теперь отчетливо понимал: пока на Земле идут войны, умирают от голода или ракетно-бомбовых ударов женщины, старики и дети, пока миллиарды людей поклоняются идолам денег и власти, забывая элементарные заповеди милосердия – Зона будет расширяться. Уничтожить единое информационно-ментальное поле человечества способна только глобальная техногенная катастрофа, а изменить его, установить баланс, избавив ноосферу от необходимости выбросов, способны лишь люди, верящие в иные жизненные идеалы…

Инок сейчас абсолютно трезво оценивал шансы человечества. Слишком мало осталось чистой, бескорыстной любви, людей, живущих категориями собственного достоинства и здравого смысла, уважения к себе и окружающим, чтобы уравновесить страх, подлость, ненависть, корысть, отчаяние…

Армии способны истребить мутантов, стереть с лица Земли последствия жутких экспериментов, но не более.

«Мы же в состоянии уничтожить Зону только внутри себя, ибо она – закономерный итог нашей психологии», – внезапно подумалось ему.

Хмурые облака неслись над головой, ветер скручивал их в тугие кольца, багряно-черные прожилки превращали небесную хмарь в подобие текучего мрамора.

Теперь он знал главное.

Либо Зона будет расширяться, пока не захватит всю земную поверхность, либо люди станут хоть немного иными, – третьего уже не дано.

Фиолетовая вспышка ветвистой молнии разорвала сумрак.

Решение принято. Он оставался тут.