Бен Бова - Орион и завоеватель

– Я еще узнаю, кто в ответе за это, – мрачно бросил Александр.

Но Филипп махнул рукой:

– Мы и так знаем это: Афины, Демосфен или кто-то из его друзей.

– Они подкупили аргивян. Я повешу всех.

– Нет, – сказал Филипп. – Только тех, у кого в руках было оружие. Остальные не имеют к этому никакого отношения.

– Откуда ты можешь знать? Позволь мне заставить их рассказать истину.

– Истину? – Лицо Филиппа искривила сардоническая усмешка. – Посади любого ногами в огонь, и услышишь от него именно то, что хочешь. Разве это истина? Разве этому тебя учил Аристотель?

Прежде чем Александр успел ответить, заговорил Парменион:

– Этот человек спас твою жизнь. – Он указал на меня.

Филипп посмотрел на меня единственным целым глазом.

– Когда царь лежал и его собирались убить, он пробился через аргивян и вырвал копье у убийцы.

Филипп нахмурился, пытаясь что-то припомнить, и наконец сказал:

– Орион, так, кажется?

– Да, господин, – отвечал я.

Он подозвал меня к себе:

– В каком ты сейчас отряде?

– В фаланге Никоса, господин.

– Никоса? Хорошо. Но раз ты отлично послужил мне, теперь будешь состоять в моей личной охране. Скажешь, чтобы тебя одели как надо. Антипатр, покажи ему, где разместились мои телохранители.

Антипатр коротко кивнул.

– Пойдем со мной, – сказал он.

Он вывел меня за пределы хижины.

– Ты скиф, да? Значит, умеешь ездить верхом, – сказал он.

– Выходит, что так.

Он кисло посмотрел на меня:

– Что ж, тебе это пригодится.

Так я стал одним из телохранителей Филиппа. Новые мои сотоварищи, царские телохранители, почти все были македонцами. В основном это были отпрыски древних и благородных семейств, хотя среди них имелись несколько чужеземцев, подобных мне. Я быстро узнал, что македонская знать учится ездить верхом прежде, чем ходить. Во всяком случае, так говорили, но оснований для сомнений у меня не было; они и в самом деле словно родились в седле. Все первое утро я потратил, приглядываясь к тому, как другие седлают своих могучих коней и скачут галопом по голой земле к месту ристалищ.

Солнце еще только ползло к зениту, а я уже знал все, что мне было нужно. При езде без седла и стремян приходилось тесно стискивать коленями бока лошади и держать поводья в левой руке, чтобы освободить правую для копья или меча. В общем-то нехитрое дело. Я сказал коноводу, ведавшему загонами, что готов сесть в седло. Тот вывел солового жеребца. Тем временем несколько других телохранителей подошли, чтобы посмотреть, как я справлюсь с конем. Я вскочил на спину жеребца и коленями послал его вперед. Однако у коня были собственные планы на сегодняшний день. Он начал отчаянно брыкаться, крутиться, вертеться, пытаясь сбросить меня со спины. Воины, заходясь хохотом, хлопали себя по ляжкам; я должен был показать, на что способен, и для этого мне явно предоставили животное самого скверного нрава.

Я припал к шее коня и, схватив его за гриву, сказал:

– Ты не сможешь стряхнуть меня, дикий. Мы с тобой теперь пара.

Я держался, напрягая до предела все мышцы. После нескольких минут яростной борьбы конь успокоился и побежал рысью, потом остановился, фыркая и тяжело вздымая боками. Я дал ему отдохнуть несколько мгновений, а потом послал вперед ударом пяток. Мы полетели как ветер к далеким холмам. Там я повернул его назад, и мы вернулись к загону, где с открытыми ртами стояли сошедшие на потеху воины.

– Хороший конь, – сказал я. – Как его зовут?

– Гром, – отвечал один из македонцев, почти осунувшийся от разочарования, когда я спрыгнул на землю.

– Он мне нравится, – сказал я.

На выдубленном непогодой лице коновода появилось выражение недоверия, смешанного с удивлением. Он качнул головой.

– Не видел ничего подобного с тех пор, как маленький царь укротил Быкоглава. [3]

Маленьким царем звали Александра, это я уже знал.

– Ну раз он тебе понравился, – сказал начальник телохранителей Павсаний, – бери, конь твой.

Я поблагодарил и повел Грома к рабам, которые обтирали коней после упражнений.

Осада Перинфа закончилась через несколько недель. Укрывшийся за стенами город так и не покорился Филиппу благодаря тому, что жители имели возможность получать припасы с моря. Царь отдал приказ сворачивать лагерь и возвращаться в Пеллу, свою столицу.

– Не понимаю, – сказал я Павсанию, высокородному македонцу, начальнику царских телохранителей, – почему мы уходим, так и не попытавшись взять город, если нас никто не гонит силой?