Алекс Орлов - Наемник

Маэстро Найджел, красотка Джуди-Элеонора Мосс и великий Тритии Джакобс — Берт Джуниор был уверен, что больше ему никогда в жизни не оказаться в компании стольких «звезд» первой величины.

То и дело сквозь гул турбин слышались перебранки команд Джуди-Элеоноры, Тритии и многочисленных помощников маэстро Найджела, которые считали всех актеров, а уж тем более их обслугу, совершенно никчемными людьми.

Чуть в стороне находился исполняющий функции продюсера и сценариста Джулиус Хофман со своей командой «гениев». Они изо всех сил трудились над сценарием, проводя его очередную срочную правку.

На крошечном пятачке возле входа в пилотскую кабину располагался отряд осветителей и операторов.

Они играли в карты и недобро поглядывали в сторону брезентовых перегородок, сквернословя себе под нос. Эти люди тоже не любили «звезд».

Отдельную часть в огромном чреве вертолета занимали компактные туалетные кабины. Их было двенадцать штук, однако там постоянно толпился народ и всем желающим места не хватало.

«Наверное, это от волнения…» — думал Берт, продолжая знакомиться с жизненным укладом творческой публики.

В какой-то момент возле туалетов воцарился порядок, и к зарезервированной туалетной кабине прошествовала Джуди Мосс.

На ее голове красовались наушники, которые, видимо, защищали Джуди от шума.

За сорок минут полета это был второй поход «звезды» в туалет, в то время как Тритии Джакобс еще ни разу не показался. И только однажды кто-то из его людей вынес в туалет большой фаянсовый горшок.

«У великих свои причуды», — решил тогда Берт Джуниор и подумал, что мог бы сделать репортаж и продать его в большую газету.

В ленивой бездеятельности, во власти шума и утомительного дребезжания полет длился еще около четверти часа. Затем турбины начали сбрасывать обороты, и на смену их вою пришел ровный стрекот несущего винта, казавшийся совершенно тихим и приятным.

— Вон они! Вон!.. — закричал кто-то истошным голосом, и все, кто находился возле иллюминаторов, впечатались в них носами.

— Вон они! Вон!.. — повторил целый хор голосов.

Операторы тут же вскочили на ноги, уронив на пол карты, маэстро Найджел, шатаясь, вышел из-за ширмы, а Джулиус Хофман, правивший сценарий, хлопнул по нему ладонью и крикнул, не скрывая досады:

— Не успели!

— Маэстро! Маэстро! Вас вызывает полковник! — позвал помощник-режиссера Джо Гайтано. Потерявший ориентацию Найджел рванулся к туалетным кабинам, но потом сориентировался и, выхватив у Гайтано рацию, закричал:

— Немедленно бомбить, полковник! Немедленно бомбить!

— Чего бомбить-то? — лениво спросил Густавсон, который успел слегка вздремнуть.

— Да всех бомбить! Уничтожить всех этих сволочей, и все дела! — закричал Найджел.

Гайтано забрал у маэстро рацию, и полковник Густавсон обрадовался, услышав голос вменяемого человека.

— Я Джо Гайтано, помощник маэстро Найджела.

— Очень хорошо, мистер Гайтано. Там внизу уже идет довольно жаркая драчка, поэтому приближаться к схватке ближе чем на тысячу метров я пилотам запретил. Сейчас вам откроют двери, включат камеры на внешних подвесках и снимайте что хотите.

— Нужно бы сначала осмотреться, полковник!.. — закричал возбужденный ситуацией Гайтано.

— Нет проблем. Сделаем круг, и вы сами выберете, что вам интереснее всего. Заодно определим цели, которые нужно бомбить в первую очередь.

Ослабевшего Найджела унесли за ширму и положили отдыхать, а Джо Гайтано взял на себя командование сложным процессом съемки.

Пока операторы крутили настройки на переносных пультах, Гайтано кричал в микрофон, пытаясь синхронизировать работу остальных съемочных бригад.

Как выяснилось, не все из них добрались без потерь.

Две бригады вышли из строя в полном составе, поскольку доставили на борт ящики со спиртным.

Еще на одной машине сорвало кабели управления, и эта бригада тоже превратилась в зрителей. Но тем не менее оставшиеся семь машин продолжали вести съемку из разных точек, и операторы, увлеченные картинами реальной баталии, свешивались вниз, рискуя вывалиться из вертолетов.

— Смотри туда! Смотри, горит большой корабль! — вопил кто-то, и Гайтано требовал от пилота развернуть машину, чтобы снять разваливающееся судно. Люди сыпались с него как горох, а Гайтано хохотал от восторга и орал на пилота, чтобы тот спустился ниже.

— Не могу! — кричал тот. — У меня приказ — тысяча метров!