Александр Пономарёв - Ликвидатор. Тени прошлого

Тощий резво поднялся на ноги и в два счёта оказался рядом со мной.

– Откуда у тебя это? – Он сунул планшет мне под нос.

Я свёл глаза к переносице, пытаясь разглядеть выведенную на экран картинку. Получалось не очень: глаза слезились, поэтому изображение расплылось в бесформенное цветное пятно. Я немного отодвинулся назад – стало чуть лучше.

– Слушай, отодвинь планшет подальше, я вроде не слепой, нормально вижу на расстоянии.

– А я почём знаю: слепой ты или нет, – злобно рыкнул Шпала, но гаджет всё-таки отодвинул.

– Ну вот, – буркнул я, – другое де… – Я не закончил фразу, поскольку чуть не откусил себе язык.

На экране серела громада саркофага четвёртого реактора ЧАЭС. Над пробоиной в куполе, откуда вырывались рыжие языки пламени, словно выставленный в неприличном жесте палец застыла красно-белая труба. Строительный кран, удерживаемый растяжками тросов, замер навеки возле бетонной коробки энергоблока. Неподалеку от него ржавел ещё один – поменьше. Чуть в стороне, в окружении островков чахлой травы, разбитыми фарами пялился на мир бульдозер с пятнами оранжевой краски на покорёженном металле. Рядом с ним гнили два облезлых строительных вагончика на колёсах с рваными пробоинами пулевых отверстий. Резина давно уже превратилась в лохмотья, а сами колёса наполовину вросли в землю. На переднем плане, у самого края экрана, высился обгоревший остов вертолёта (осколки остекления кокпита торчат угрожающим оскалом, лопасти погнуты, в турбине зияет огромная дыра). Унылости картине добавляли мёртвые деревья, промозглое небо цвета сырого асфальта и нити холодного дождя, что исступлённо лупили по молчаливым памятникам техногенной катастрофы и рисовали аккуратные круги в больших и маленьких лужах.

На пробоину указывала нарисованная от руки белая стрелка с корявой надписью над ней «Монумент». А ещё некоторые места крыши и стен саркофага и технического здания четвёртого энергоблока были несколько раз жирно обведены красным. Рядом с этими пометками стояли цифры и буквенные обозначения.

– Я ещё раз спрашиваю: где ты взял это? – тряхнул планшетом Шпала. – Ну ладно, я догадываюсь, где ты мог разжиться картами. – Говоря это, он водил пальцем по экрану, листая скриншоты с локациями игры. – Хотя уж больно подробно они составлены: с указанием сталкерских нычек, форпостов «Борга», лагерей «Воли» и других группировок, даже координаты торговцев указаны. Но где ты взял фотографию Саркофага? Насколько я знаю, туда никто из вольных и клановцев не доходил.

– А как же Семецкий, Болотный Лекарь, Краплёный, наконец? – подал голос подтянувшийся ближе Байкер. Он заглянул через плечо приятеля и, сосредоточенно сопя, рассматривал картинки.

Шпала сморщился, будто откусил лимон:

– Ты веришь в байки бродяг? Слушай их больше, они тебе ещё не такое наплетут. Нет Монумента, нет Разрушителя мозгов, ничего нет! – крикнул он и нервно задышал носом.

– Ага! – усмехнулся коренастый. – А как же толпы зомби в окрестностях «Дуги»? Или это сталкеры от радиации с ума посходили?

Шпала сдавленно крякнул.

Я обалдело переводил взгляд с одного придурка на другого и не знал: восхищаться их самоотверженной погружённостью в игру или же просто пожалеть недоумков и не обращать внимания на столь явный сдвиг по фазе. Я, конечно, встречал откровенно повёрнутых на чём-то и почти полностью безбашенных людей, но даже у них бывали моменты просветления. А у этих, похоже, совсем мозги перегорели на любви к «Сталкеру». Что ж, флаг им в руки, лишь бы другим жить не мешали. Мне, например.

– Ты, ваще, кто такой будешь? – спросил Шпала. Открыв рот, он ковырнул грязным пальцем в носу, придирчиво глянул на извлечённое оттуда содержимое и щелчком отправил его в скрежещущий жёсткими, будто вырезанными из жести, листьями низкорослый кустарник.

– Так я ж говорю: журналист. Специально сюда приехал…

На руке Байкера пискнул какой-то прибор. Он поддёрнул рукав плаща, глянул на дисплей устройства.

– Эй, Шпала, сообщение с Кладбища машин пришло: там Кореец реальным пацанам бока помял и скрылся. Кабан пишет: Йога в этот раз Корейца в поле аномалий загнал, пять раз в него выстрелил, а тому хоть бы хны – ушёл через цепь «разрядников», мимо «вороньей круговерти» и «гравиконцентрата». И ничего этого перца не берёт: ни пули, ни аномалии, ни радиация. Говорят, он сердце альфа-пса сожрал, когда этой твари башку голыми руками свернул – вот с тех пор и стал неуязвимым.