Николай Андреев - Пролог. Смерти вопреки

Схватив проезжавшую мимо пайку, заключенные приступили к приему пищу. Изредка слышались короткие невнятные реплики.

Но вот голод утолен, и каторжники поплелись к нарам. Практически сразу осужденные увидели землянина. Чтобы не провоцировать конфликт юноша поспешно встал.

– У нас новенький, – бесстрастно констатировал высокий широкоплечий мужчина. – Странно, почему Ордент не предупредил. Обычно надзиратели сообщают о прибытии очередной партии.

– Да, это ведь голый невольник, привезенный с Алана! – воскликнул какой-то парень.

– Точно, – вымолвил коренастый заключенный. – Поправился стервец. Как я долго тебя ждал…

Преступники громко захохотали. Они издевались над Волковым так же, как на корабле. Но тут нет солдат, и каторжники к перекладине не прикованы. Последнего негодяя, несмотря на угольную пыль, Андрей узнал. Его плоский, расплющенный нос трудно не запомнить. Сжав кулаки, подросток терпеливо молчал.

– А мальчик беленький, чистенький, розовощекий, – продолжал паясничать осужденный. – Я развлекусь с ним сегодня же ночью. Надеюсь, никто мое право на пленника не оспаривает?

Желающих остановить ублюдка не нашлось. Видимо, он пользовался авторитетом у заключенных.

– Делай с рабом, что хочешь, Дарен, – произнес высокий мужчина, – но без травм и увечий. Если невольник не сможет завтра пойти в забой, ты будешь делать двойную норму. Я лично прослежу.

– О чем речь, Стин, – усмехнулся преступник. – Я знаю правила.

– И не забудь про камеры, – сказал Эктебан. – Не торопись, скоро охрана выключит свет.

– Поверь, я очень терпеливый, – проговорил каторжник, беря Волкова за ворот куртки.

Землянин не сопротивлялся. Такой вариант развития событий юношу устраивал. Справиться с одним мерзавцем гораздо легче, чем с несколькими. Дарен, конечно, силен, но на стороне Андрея внезапность. Заключенный даже не предполагает, с кем связался. За что и поплатится…

– Пойдем со мной, щенок, – пробурчал преступник, таща подростка в укромный угол.

Осужденные предусмотрительно расступились перед выродком. Кто-то скорбно опустил глаза, кто-то бесстрастно продолжал жевать, кто-то язвительно ухмылялся. И ведь за всем происходящим в помещении внимательно наблюдали маорцы. Однако надзирателям абсолютно наплевать на внутренние разборки каторжников. Солдаты привыкли к подобным, сценам.

Между тем, заключенный и подросток достигли дальних нар. Дарен сел на настил и произнес:

– Устраивайся рядом. Я объясню тебе, что нужно делать.

– Мне это известно, – сказал Волков, опускаясь на корточки перед преступником.

– Прекрасно, – улыбнулся аланец. – Может, сразу и начнем? Чего тянуть-то? Ты парень опытный…

Под сводами грота раздалась вибрирующая сирена. Андрей невольно вздрогнул.

– Не пугайся, – иронично произнес осужденный. – Охрана оповещает, что через минуту наступит темнота.

– Вот и хорошо, – прошептал подросток. – А то я стал нервничать. Колени трясутся…

– С чего бы вдруг? – спросил преступник. – Судя по репликам, тебе ведь не впервой…

Закончить фразу Дарен не успел. Волков резко подался вперед и нанес аланцу три сильных точечных удара в область сердца и легких. Астин утверждал, что данный прием является смертельным. У человека происходит рефлекторная остановка дыхания. На практике, разумеется, слова учителя землянин никогда не проверял.

Расслабленное тело заключенного было идеальной мишенью. Промахнуться юноша не мог. Зрачки каторжника неестественно расширились, нижняя челюсть опустилась, руки повисли словно плети. Дарен покачнулся и повалился на Андрея. Чтобы негодяй не упал, подросток обнял преступника за талию. Действия мальчишки не вызвали ни малейших подозрений у осужденных.

Через пятнадцать секунд лампы под потолком погасли, и лишь у туалета и над воротами горело тусклое дежурное освещение. Волков осторожно положил мертвого аланца на нары, перелез через него и отвернулся в другую сторону. Сегодняшнюю ночь землянину придется провести в полуметре от покойника.

Но самое страшное даже не это. Юноша отчетливо осознал, что не испытывает ни боли, ни горечи, ни сострадания. Он убил человека, а в душе пустота и безразличие. Нет ни ненависти, ни отвращения, ни злости. Андрей будто выполнил обычную, рутинную работу.

Постепенно подросток превращался в безжалостного, хладнокровного преступника. Меньше чем за полгода Волков прикончил шестерых. Да, землянин защищался, боролся за жизнь и, тем не менее… Искупая грех, юноша тихо бубнил молитву.