Оливер Боуден - Assassin's Creed. Единство

– Почему я улавливаю в твоих словах оттенок притчи? – спросил англичанин, коротко рассмеявшись.

– Потому что, Фредди, это и есть притча, – улыбнулась мама.

Волк еще несколько мгновений пристально глядел на нее. Наконец он опустил голову, повернулся и медленно потрусил прочь. Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Мама убрала кинжал в муфту.

Я взглянула на мистера Уэзеролла. Его камзол был вновь застегнут на все пуговицы, скрывая меч.

Вся эта история еще на шаг приблизила меня к моменту, когда «до меня дошло».

Я проводила мистера Уэзеролла в мамину комнату. Он сказал, что хочет побыть с мамой наедине, и заверил меня, что выберется из замка самостоятельно. Поддавшись любопытству, я заглянула в замочную скважину и увидела, как он сел на постель, взял мамину руку и склонил голову. Через несколько секунд мне показалось, что я слышу его плач.

Я смотрю в окно и вспоминаю прошлое лето. Наши игры с Арно, когда я выныривала из своих забот и снова наслаждалась безмятежными днями детства. Я бегала с ним по лабиринту живых изгородей на угодьях вокруг дворца, ссорилась из-за десерта. Тогда я совсем не знала, сколь короткой окажется эта чудесная пора.

Каждое утро я впиваюсь ногтями в ладони и спрашиваю Рут:

– Она проснулась?

Я имею в виду «Она жива?», и Рут это знает. Нянька спешит заверить меня, что мама пережила ночь.

Но ждать осталось недолго.

Итак, момент, когда «до меня дошло», все ближе. Но вначале напишу про еще один «дорожный столб».

Вскоре после моего знакомства с мистером Уэзероллом к нам приехало семейство Кэрролл. Весна в тот год выдалась чудесной! Снег сошел довольно быстро, и аккуратно подстриженные лужайки радовали нас сочной зеленью. Версаль возвращался к своему естественному состоянию безупречного совершенства. Нас окружали куртины таких же безупречно подстриженных деревьев, почти заглушавших шум города. Справа виднелись подступы ко дворцу: широкие каменные ступени, ведущие к колоннам его протяженного фасада. Великолепное зрелище для услаждения взора наших английских гостей – семьи Кэрролл. У себя в Лондоне они жили в Мейфэре – месте, где обитала английская знать. Отец с мистером Кэрроллом часами беседовали в гостиной. Иногда к ним присоединялись «во́роны». На нас с мамой была возложена задача развлекать миссис Кэрролл и ее дочь Мэй. Та с первых минут заявила мне, что ей уже десять, а поскольку мне тогда было всего шесть, это делало ее гораздо лучше меня.

Мы пригласили своих гостей прогуляться, пока утренняя прохлада не сменилась жгучим солнцем. На этой прогулке нас было четверо: мы с мамой и миссис Кэрролл с Мэй.

Взрослые шли впереди нас. Я заметила, что мамины руки и сейчас погружены в муфту. Неужели и на эту прогулку она взяла свой кинжал? Я спросила о нем сразу же после истории с волком:

– Мама, зачем ты носишь в муфте кинжал?

– Чтобы обороняться от хищных волков, – ответила она и с усмешкой добавила: – Как четвероногих, так и двуногих. И потом, кинжал помогает муфте сохранять форму.

Затем (для меня это быстро сделалось привычным) мама взяла с меня обещание хранить то, что я узнала, в качестве одной из наших véritées cachées . [3] Скрытая правда (фр.) . Мистер Уэзеролл тоже был vérité caché . И когда он стал давать мне уроки владения мечом, те стали еще одной vérité caché .

Иногда мне казалось, что вся моя жизнь состоит из тайн и секретов.

Мы с Мэй держались на почтительном расстоянии от матерей. Подолы наших платьев скользили по молоденькой травке. Издали могло показаться, что мы плывем по зеленым волнам нашей лужайки.

– Сколько тебе лет, Вонючка? – шепотом спросила Мэй.

Она задавала этот вопрос далеко не в первый раз.

– Не называй меня «вонючкой», – чопорным тоном потребовала я.

– Извини, Вонючка. Так сколько тебе лет?

– Шесть.

Мэй фыркнула. «Какой ужас быть шестилетней», – говорило ее фырканье, словно ей самой никогда не было шесть.

– Ну а мне десять, – высокомерно произнесла она.

Впрочем, она все и всегда говорила высокомерно.

– Я знаю, что тебе десять, – прошипела я и красочно вообразила, как выставляю ногу и Мэй распластывается на гравии дорожки.

– Ну, вдруг ты забыла?

Я представила ее поднимающейся с дорожки, представила камешки, прилипшие к ее орущей физиономии. Как говорил мне мистер Уэзеролл? Чем старше люди становятся, тем больнее падают.