Анатолий Дроздов: Капеллан

Кофе у Ноэль вышел жидким, но я не показал виду. Пусть ее! Ренийка прибрала посуду, затем вдруг достала кошелек и высыпала на стол монеты. Золотые.

– Это что? – спросил я.

– Плата. За то, что вы исправите мне нос.

Я поднял бровь.

– Вы сильный маг! – заторопилась она. – Сегодня вы срастили семь переломов, не считая ран. Я специально считала. Наши шаманы так не могут. И они не берутся исправить мне нос.

– Тебе это зачем?

– Меня не берут замуж, – насупилась она. – Считают уродиной. Мне двадцать лет, а я еще девственница. Представляете?

– С трудом, – сказал я.

– Поможете? – обрадовалась она.

– С девственностью?

Она вспыхнула.

– Не надо так шутить, мэтр! Мне обидно. Я хочу иметь мужа, рожать детей. Это плохо?

– Хорошо! – согласился я. – Но я не понимаю ваших мужчин. Ты красивая и умелая. Вкусно готовишь, лечишь людей. Летаешь на диге… Чего еще? Нос не уродует тебя. Наоборот, делает неповторимой.

– Они считают иначе, – не согласилась Ноэль.

– Значит, дураки. Зачем тебе глупец? Найди умного!

– У нас и с глупыми не очень, – вздохнула она. – В войну многие погибли. Мужчин мало. Раньше за невесту платили выкуп, а сейчас требуют приданое. За меня просят дигу, а она самое ценное, что есть в нашей семье.

Я глянул на монеты – их было с десяток на беглый взгляд. Вдвое больше моего месячного жалованья.

– Пойдем! – сказал я.

В коридоре я подвел ее к зеркалу.

– Какой хочешь нос?

– Красивый! – заулыбалась она.

Я подумал и накинул на нее личину.

– Такой?

– Слишком маленький! – закрутила она головой.

– А этот?

– Большой!

– А теперь?

– Толстый…

Через десять минут я кипел. Подбор личин тянул силы, а их и без того мало. Смертельно хотелось прилечь, вздремнуть часок…

– Так! – сказал я. – Ввиду несогласия клиента, сделка аннулируется. Забирай свое золото! Как стемнеет, покинешь дом. Не нужно, чтоб дигу видели.

– Мэтр Гро! – она вцепилась мне в руку. – Пожалуйста! Мне трудно выбрать. Может, вы сами?

– Я не из Рении и не знаю, какие женщины у вас ценятся.

– Умоляю!

Я глянул на ее лицо. Овал, острый подбородок, высокий лоб. Если нос будет средней величины и прямой, получится отточенная, но строгая красота. Слишком холодная. «В лице женщины должно быть что-то неправильное, – учил меня отец. – Совсем немного, но обязательно. Совершенная красота отпугивает».

Отец знал, что говорил. У него – лучшая клиника на Земле. Несмотря на дикие цены, очередь в ней расписана на несколько лет вперед. «Пластика Куглера» – межпланетный бренд. Отец говорил, что у меня талант, и собирался передать клинику мне. Он не знал, что сын у него дурак…

– А если так?

Ноэль отпустила мою руку и впилась взглядом в зеркало. На нас смотрело незнакомое лицо. Небольшой, вздернутый носик с аккуратно прорисованными ноздрями придавал ему задорный и слегка насмешливый вид. Сорванец – вздорный, но милый.

– Мне нравится! – захлопала в ладоши ренийка. – Сделайте мне такой! Прямо сейчас!

Ответить я не успел. За окном взвыла труба. Сначала одна, за ней – другая, потом – третья. Сигнал подавали со сторожевых башен. Это могло означать только одно: к стенам Ремса подходили враги. Все-таки накликал…

Над толпой, текущей на поле под стенами, развевался черный флаг с какой-то кракозяброй в центре. Сильный ветер полоскал полотнище, отчего казалось, что кракозябра прыгает, пытаясь покинуть ткань.

– Шиды, – сказал Слай и уточнил: – Последователи бога Хамму.

– Почему не хамиты? – спросил я.

– Потому что у Хамму есть пророк Шид. Он и командует этой мразью.

Слай сморщился.

– Они из Рении или Мерсии? – спросил я.

– Отовсюду! – Слай сплюнул. – Их вера расползается по всем странам, как черная смерть. Раньше они сидели в глухих углах, теперь окрепли и захватывают города.

– Для чего?

– Устанавливать равенство и справедливость.

«Значит, будут резать!» – подумал я.

– В захваченных городах они первым делом казнят правителей и жрецов, – подтвердил мою мысль Слай. – Остальным предлагают принять их веру. Кто отказывается, убивают, забрав имущество. Это мужчин. Женщин щадят. Если те принимают веру, их выдают замуж за кого-то из своих, не принимая в расчет, есть ли у нее муж или жених. Тех, кто отказывается, насилуют и отдают на утеху воинам.

Ренийка рядом со мной злобно фыркнула.

– Это они называют справедливостью? – поинтересовался я.

– Кто не поклоняется Хамму, для них не человек, – мрачно сказал Слай. – Неверный. Такой не должен жить.