Дмитрий Гарин - Время орка

Опираясь на изогнутую палку, старик уверенно двинулся через лагерь. Ош последовал за ним, думая о том, что никогда ещё не видел таких старых орков, тем более слепых. Потерять руку или глаз — это одно, но, как только орк становился обузой, племя без колебаний избавлялось от него. Чаще он уходил сам и больше не возвращался. Так было заведено.

Вокруг орки, составляющие это странное племя, занимались своими обычными делами. Кто-то штопал костяной иглой шкуры и лохмотья, которые они использовали в качестве одежды, кто-то точил топор о речной камень. Однорукий уродливый орк ножом скрёб растянутую на деревянной раме шкуру козла. Матери кормили детёнышей грудью, а мужчины, собираясь на охоту, что-то увлечённо обсуждали у костра. Пламя порождало огромные, оранжевые тени, пляшущие на скальных стенах лагеря, оживляя их. Орки были разными. Слишком разными.

— Кто они? — спросил Ош у старика.

— Я думаю, что ты уже догадался, — ответил, не оборачиваясь, Ушан. — Одних выгнали свои, другие ушли или бежали сами, третьи потерялись, четвёртые стали обузой, как я. У каждого своя история. Мы не племя. Мы скорее то, что люди называют «бандой». Да, банда Ургаша, банда изгоев.

Оша поразило, как хорошо и мудрёно умел говорить этот старик. Почти как человек.

— Ты давно здесь?

— Давно? Да, порядочно. — Ушан поскрёб пятернёй пятнистую лысину. — Я был одним из первых. Тогда нас не набралось бы и дюжины, а сейчас в лагере больше сотни голов.

— А Зора? — Рыжеволосая бестия никак не выходила у Оша из головы.

— С самого начала. Тогда она была ещё совсем малявкой. Мой тебе совет: держись от неё подальше. Ты ведь наверняка уже понял, кто она.

— А кто? — переспросил Ош, боясь услышать ответ, который уже сам представил. Разумеется, Зора была женщиной Ургаша, как иначе? Ведь она сама сказала, что не дочь ему.

Старик остановился и, доверительно нагнувшись к Ошу, тихо прошептал, прикрывая морщинистый рот ладонью:

— Полукровка…

Глаза Оша расширились от удивления. Она? Полукровка? Сначала он хотел спросить, зачем старик обманывает его, но потом, в какой уже раз, отругал себя за глупость. Ну конечно же! Странная внешность, невосприимчивость к солнечному свету — всё говорило об одном! Он всегда думал, что полукровки были чудовищами, но теперь эта уверенность пошатнулась.

А потом он вспомнил свой ответ на вопрос Ургаша. Мог ли он задеть этим Зору? Да, он действительно орк, и это правда, но не прозвучало ли так, будто он не считает орком её? И вообще, кем её следовало считать? Человеком? Нет. Орком? Снова нет. Решив, что подумает об этом позднее, Ош проследовал за Ушаном к небольшой пещере и костерку, над которым сушились связки вяленого мяса, трав и грибов, нанизанных на вытянутые животные жилы.

Немного порывшись в закромах, старик вытащил прокопчённый кусок мяса, завёрнутый в засаленную ткань и пригоршню диких яблок, вялых, но, как оказалось, всё ещё довольно сладких. Пока Ош уплетал нехитрый провиант, Ушан сходил к источнику. Вернувшись с видавшим виды котелком, наполненным водой, он поставил его на угли. Когда вода закипела, он бросил туда охапку молодых еловых иголок, отчего пар, поднимавшийся над костром, приобрёл сладкий хвойный аромат.

— Мне повезло, — признался Ушан, рассевшись у костра на облезлой кабаньей шкуре, накрывавшей стопку дров. — Я слеп, что крот, но Ургаш ценит меня. Я знаю толк в добрых травах и грибах, могу всегда сказать другим, можно ли есть то, что они приносят, или от этого кишки скрутит и кровь из задницы польётся рекой.

Он сделал паузу и, достав из мешка две грубо сработанные деревянные чашки, зачерпнул в них горячего хвойного отвара.

— Вот и скажи мне, Ош, — старик протянул ему одну из дымящихся чашек, — кто ты и чего тебе надо?

И Ош рассказал почти обо всём: о своём племени, о том, как в возрасте восьми зим убил из лука своего первого оленя, о том, что любит заниматься резьбой по кости и дереву, а также различает многие добрые и злые травы. О нападении людей и стреле в груди, о канаве и своём чудесном спасении, о том, как одиноко ему было, пока не встретил Зору… Умолчал лишь о том, что случилось в ту страшную ночь, когда он находился между жизнью и смертью…

Слепой старик не перебивал. Только молчаливо слушал, то и дело отхлёбывая немного елового варева из своей чашки.

Когда Ош закончил, на востоке уже начали пробиваться первые лучи солнца. Хоть лагерь и был защищён от них массивными скальными стенами, Ош видел, как свет озаряет кроны деревьев, растущих наверху.