Николай Полунин - Харон

Что-то происходило с машиной. Джип наполнился беззвучным, и вместе с тем нестерпимо оглушительным звоном. Обжигающим жаром и мохнатым холодом. Все его соединения начали потрескивать, стекла будто задуло морозным узором, бахромой инея — это, хрустя, возникли мельчайшие паутиновые трещины. Машина закачалась, скрипя как лодка в шторм.

При этом Инка очень четко отдавала себе отчет: лично с нею, ее самочувствием и рассудком, ничего губительного не происходит. Что необходимо немедленно выбираться, она осознала с пугающей невозмутимостью. Пожалуй, ничто ее уже не смогло бы испугать после виденного, а собственный голос, раздавшийся внутри: «Надо выбираться, или я сейчас умру», только подтолкнул к действию.

Она осталась безмятежно спокойной. И рассудительной безмерно. Отошла от «Чероки» на десяток шагов, остановилась, наблюдая, как черный металл корежится, брызгают пылью стекла, резина протекторов расползается, как гнилая банановая кожура. Снежок промокал разливающимся топливом из бака, ставшего решетом.

Когда от прекрасной машины осталось мерзкое черное пятно, Инка, держась за парапет, проковыляла к месту схватки. Она продолжала быть бесстрастной и абсолютно спокойной. Налипший снег не таял на ее пальцах, она заметила это, поднеся руки к лицу. Перегнулась через бетонный парапет в месте, где подходили последние следы.

— Зверь… Зверь!!

Он висел, вытянувшись, застряв задней лапой в металлических прутьях ограждения. Узкая длинная лестница сбегала полукругом, проложенная по верхней кромке несущей арки моста. Тело Орфо с обеими свернутыми шеями едва виднелось на ребристом металле крыши обводного тоннеля, благодаря которому — временному — поезда метро уже полтора десятка лет минуют закрытую станцию «Ленинские горы».

Висящее тело раскачивалось над переплетением конструкций, а прямо под ним — Инка рассмотрела, выбравшись на внешнюю сторону ограждения, — чернела щель далекой воды. Инке показалось, что Зверь шевелится. Застрявшая лапа вывернута под прямым углом, держится еле-еле.

Кромка тротуарной дорожки нависала козырьком, от нее до металлических перил в точке, где арка поднималась к самому верху, метра полтора или меньше. Но этот метр надо преодолеть, повиснув над пропастью с крутящимся снегом.

Всхлипывая, Инка опустилась на колени, легла животом на камень. Одной рукой удерживая столбик ограды, ногами попыталась нащупать опору. Не доставала. Нужно было повиснуть на руках и качнуться внутрь.

Она перехватилась. Пальцы чуть не сорвались с обложенного кровельным железом края. Вцепилась что есть мочи. Она была совершенно спокойна.

Сперва залитое слезами лунатически отрешенное лицо скрылось за карнизом в темноте. Потом разжалась одна рука. Потом вторая.

За происходящим на мосту наблюдали с шести точек. Но лишь две из них обеспечивали полный обзор, находясь выше уровня автодороги Комсомольского проспекта, хотя и были наиболее удалены. Сорокакратные телевики в сочетании с ПНВ — приборами ночного видения — позволяли получить картинку в ярко-зеленых тонах как бы с десяти метров, хотя расстояние до места событий превышало полкилометра.

Получив сообщение, что «Вольво» благополучно проследовала и проспект со стороны центра также перекрыт, Пантелеймон Григорьевич Иванов кивнул стоящему рядом с ним генералу в пятнистой форме с эмблемами ВДВ. Позади между машинами находилось еще несколько военных и штатских. Три развернутых поперек БТР перекрывали проспект Вернадского на пересечении с улицей Хохлова. Проехать вдоль реки вперед, где на месте городка МГУ в новом, исказившемся Мире остался небольшой парк (чему никто, повторим, не только не удивился, приняв как должное, а и сомнения не закралось, что здесь могло быть что-то иное), джип с Гостем также не мог. Ловушка захлопнулась.

— Пусть ваши подходят. Это не продлится долго.

Генерал поднес к губам микрофон рации.

— Пантелеймон Григорьич, ты уверен, что это так необходимо? — незаметно оказался рядом штатский. В нем можно было узнать Семена Фокича. Ему не удалось, как он говорил своему молодому Сергею-молдаванину, выйти из дела. О его участии, разумеется, знали и потребовали предоставить отчет и подключиться к операции. Кроме того, он был лично знаком с Ивановым и даже знал его настоящую фамилию. Черноусый Сергей сидел сейчас в микроавтобусе рядом с БТР, битком набитом его специальной аппаратурой. Пантелеймон Иванов тоже предпочитал подстраховаться и доверяя — проверять, тем более что Роман оказался от Гостя практически отключен.