Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды

Не знаю, что меня дернуло… Я тогда плохо соображал и не вполне себя контролировал…

— Что Абель, только когда рядом кому-то еще хуже, затихает твоя боль?

Он вскинул глаза, впившись взглядом, я подумал, что он сейчас врежет мне, но закрываться не было сил. Секунда… Его лицо исказилось как от сильной боли, он закрыл руками голову, подтянул колени, пряча в них лицо, скрутился так чтобы занимать как можно меньше места. И заговорил…

Он стал рассказывать о себе, о своем детстве, юности. И своем отце…

Он говорил, говорил, говорил…

Вспоминая, вытаскивая упрятанное глубоко-глубоко.

А мне стало дурно — и не от препаратов. От его слов, от его воспоминаний. Я думал, что мой отец чудовище, хуже которого нет. Я очень ошибался.

В какой-то момент это стало нестерпимо. От психопатичной, опасной змеи ничего не осталось — передо мной сидел несчастный искалеченный ребенок, и выплескивал на меня свою боль.

И я тонул в ней.

— Абель… Абель… — позвал я.

Нет, меня для него уже не существовало.

— Абель! Абель!!! — я потряс кокон, в который он скрутился, — Перестань! Перестань, пожалуйста…

Он очнулся и посмотрел на меня

— Что? Противно? — надтреснуто спросил он.

— Нет. Больно.

Он опустил глаза и еле слышно обронил:

— Извини…

Одно короткое слово… Я вздохнул, собираясь с мыслями:

— Абель, выслушай и запомни. Ты можешь рассчитывать на мою помощь. На меня. Не могу пообещать, что сделаю для тебя всё, такая клятва дается лишь единожды и я свою дал. Но если у меня будет хоть малейшая возможность помочь тебе — я помогу. Но ты сам, САМ, попытайся перебороть свое прошлое, отказаться от него. Ведь пока мы живы — ничто не поздно.

— Семья, Синто, а потом может быть я, — горько произнес он.

— Да, — я не стал приукрашивать правду.

— Не слишком ли велика очередь? Ведь вас там тридцать миллионов или больше?

Я склонился, заглядывая в опухшее от слез лицо

— Да, очередь велика… А кто-нибудь предлагал тебе больше чем я?

Он посмотрел на меня ничего не ответив, тяжело слез со стула и побрел прочь. Я не стал его удерживать.

Отец Абеля — как таких земля носит — использовал сына с пяти лет, внушив ему, что это нормально. Когда тот подрос и перестал удовлетворять его запросам, нашел-купил другого маленького мальчика. Двенадцатилетний Абель мучился и ревновал отца. Не знаю… Наверное это признание шокировало меня больше всего. Как же надо было вывернуть мозги сыну, чтобы тот ревновал к другому ребенку-любовнику… После того как Абель избил мальчика, отец отправил его в престижную школу-интернат. Как восприняли нормальные дети такого морального урода, верней сказать, изуродованного? Стая избавляется от калек. Был преподаватель, который попытался помочь Абелю: объяснить, перевоспитать. Но в результате тот лишь переключил свою любовь с отца на него, вынудив своими домогательствами уволиться.

В шестнадцать лет после выхода из школы-интерната, отец назначил ему солидное содержание и Абель начал жить — без цели, без смысла, удовлетворяя свои прихоти, желания и фантазии. Год, два, три и он стал всепланетарной знаменитостью, развратником номер один — мужчины, женщины и не только. Его отец к тому времени женился на еще более богатой, чем он, женщине и скрывал от нее свои пристрастия. Лицемерно угрожал лишить сына наследства, если тот не прекратит позорить его имя, а сам тем временем отсчитывал ему деньги за молчание.

К двадцати годам перепробовав все, что было можно на родной планете, Абель отправился на Деправити. А там таких ждут с распростертыми объятиями. Первая поездка прошла удачно. А вот вторая… Его взяли охотники папакарл [18] Папакарлы — преступники на Деправити специализирующиеся на модификации людей. . Отец бы и не подумал спасать сына, но жена настояла. Они прилетели, Викен нашел Абеля, но уже были сделаны модификации, и это дало возможность отцу уговорить жену не выкупать столь неудобного, шантажирующего его отпрыска.

Всё. Абель должен был подохнуть к годам двадцати семи. Да не подох. Благодаря Викену, разглядевшему остатки человеческого в этом мерзком существе. А они были, эти остатки. Ведь он сам пошел с нами в цитадель Раффера искать крылатого; заботился о двуполой кошке, в последствии оказавшейся русским агентом, более того — он рисковал собой ради нее. Абель творит, ужасные вещи которым нет прощения, но причиняя другим страдания, он лишь подпитывает свою ненависть к себе. Он психопат, но не бездушный подонок. Это не оправдание и не ярлык — это исходные данные.