Андрей Левицкий - Сага смерти. Мгла

Боль прошла внезапно. Раздался голос Карла:

– Что с тобой?

– Ничего. – Она повернулась, но перед тем смахнула выступившие на глаза слезы. Коротышка внимательно глядел на нее.

– Это все, – сказал он. Поставив сумку на край стола, довольно потер руки.

– Благодарю, – ответила она. – Ты действительно хорошо поработал. Теперь отдай то, что наварил на этом.

Злобная гримаса мелькнула на лице Карла и мгновенно пропала, сменившись обидой и удивлением, впрочем, явно показными.

– Что? – спросил он, скривив губы.

Катя вздохнула – она устала от разговора с таким количеством мужчин.

– Твоя доля – тринадцать тысяч, – пояснила она. – Ты сказал мне, что платишь им по четырнадцать, семь – вперед. Думаешь, я не видела, как ты совал деньги в карманы каждый раз, как подходил к ним? Ты держишь меня за идиотку, к тому же слепую?

– Ты что говоришь, девка?! – прошипел он, сжимая кулаки.

– Скорее всего ты договорился с ними на двенадцать тысяч, – продолжала она, склоняясь над столом. – И сейчас дал каждому по шесть. Хотя нет, Анчару пришлось отдать семь, как будущему командиру. Значит, сколько получается… Ага, могу поспорить – сейчас у тебя в кармане лежит восемь тысяч сверх того, что ты получил от меня. Решил в полтора раза поднять свою ставку, придурок?

И тогда он попытался ударить ее. Заехать кулаком в лицо.

Из кармашка на поясе Катя выдернула не замеченный сканером пластиковый нож, перехватила руку Карла и вывернула за спину так, что коротышка ударился затылком о стол.

Он закряхтел от боли. Клинок-коготь коснулся дряблой шеи.

– Сука ты, – сказала Катя, наклоняясь над Карлом. – Барыга и тварь. Своих кидаешь, лишь бы хапнуть побольше. А я теперь решила тварей убивать. После того как… Всех, кто мне на пути попадется, в любом обличье, человечьем или зверином, – убивать. И тебя сейчас убью.

Она нажала сильнее, по шее потекла кровь.

– Не надо, – попросил он.

– Деньги давай, урод.

Детская ручка задергалась, как крылышко цыпленка, захлопала по бедру, наконец попала в карман.

– Сколько здесь? – спросила она, когда на стол упали смятые банкноты.

– Во… восемь тысяч.

– Давай те, что получил как свои проценты.

– Но это мое, я их честно заработал!

– Честно?! – выдохнула она, склоняясь ниже над искаженным от страха лицом, нажимая ножом сильнее и понимая, что еще немного – и она действительно прикончит Карла. – Честно, твою мать?! Ты, сволочь, только что пытался на меня, а теперь что-то про «честно» говоришь? Доставай – или прирежу на …!

Из глаз Карла текли слезы, Кате вновь стало жалко его, но она тут же изгнала непрошеное чувство. А ее жалел кто-нибудь? Кроме Глеба и Опанаса – кто хоть раз пожалел ее? Может, эта сволочь? Урод наверняка догадывается, на что она пошла, чтобы раздобыть деньги, ведь он знает, ради чего Катя затеяла все это, что случилось тогда в Зоне, – и все равно хочет вырвать из нее побольше. Никакой жалости. Никакого снисхождения. Все люди – твари. Все вокруг – враги. Есть только она. И он. Тот, к которому Катя отправляется.

На стол упал тугой рулончик, перетянутый резинкой. Кровь текла по шее Карла, коротышка дергался, сипел, плакал. Катя заколебалась было – может, оставить ему хотя бы половину того, что обещала, хотя бы тысяч шесть? Нет. Наплевать на него. В Зоне деньги не очень-то нужны, но – могут пригодиться. Вдруг не хватит боеприпасов, или надо будет докупить оружие, или датчики сломаются… Никакой жалости, есть только я, мои желания, моя цель. Я – и он.

Отпустив вывернутую за спину руку, она стала собирать деньги в сумку. Нож с шеи Карла не убирала.

Дверь открылась, в комнату вошел дылда с остроконечной бородой.

– Карл, время заканчивается… – начал он и удивленно смолк, увидев происходящее.

– Адольф! – сипнул Карл. – Я… помоги…

– Э, ты чего?! – заорал дылда, бросаясь к ней. – Ты… ах ты стерва! Здесь нельзя с оружием…

Из его рукава выскочила телескопическая дубинка. Адольф обежал стол – и Катя врезала ему носком ботинка между ног.

Он с визгом упал, дубинка улетела под стул, дылда скрючился, ухватившись за поврежденное место. Карл закричал. Катя рубанула его ребром ладони по шее. Он заскулил, свернувшись под столом в позе зародыша, держась за горло.

Она схватила сумку, на ходу застегивая, перешагнула через дылду, сунула нож в ремень и вышла наружу. Музыка стала громче. Коридор, двери, зал… Кате казалось, что все сидящие за столами уставились на нее, но это были просто нервы, в ее сторону глянул только джинсовый мужик на стуле у двери.