Николай Степанов - Магистры пятого знака

Через пять минут все трое вернулись: две сияющие физиономии и одна недовольная. Не любит наш казначей с деньгами расставаться, хоть что с ним делай!

— Он мне всю торговлю поломал, — пожаловался на студента домовитый карлик. — Прав я был, ой как прав! Нельзя вам деньги отдавать. Выложить десять монет за одну ночь! Да я бы за три сторговался. Чтоб ему в муравейник провалиться! А еще образованный!

— Да ладно тебе, он же свои деньги тратил.

Крогул так расстроился, что даже не стал продолжать спор, махнув рукой.

Зато хозяин устроил нам невиданный праздник живота. Вероятно, плата, полученная от Алекса, многократно перекрывала его расходы. К ночи в доме Длонга все стали добрыми: и домочадцы, и ближайшие соседи, не поленившиеся заглянуть на огонек, и постояльцы. Ухтырь и тот оттаял после третьей чарки медового напитка, перестав бросать колючие взгляды в сторону студента. Лишь Маньке шумное застолье не понравилось. Она съела кусочек мяса, запила молоком и забралась на печку в самый дальний угол. С пьяными мужиками особо не порезвишься.

Та же речка, тот же до жути надоевший мужик над речкой, вернее, его верхняя часть. Никак не угомонится! Нет от него покоя ни днем ни ночью. «А если камнем прямо в капюшон? Промазать не должен», — не совсем трезвая мысль настойчиво призывала к действию.

— Пытаешься играть по своим правилам? — с нескрываемым ехидством в голосе задал вопрос Вранк. — Что ж, я тебя предупреждал. Не хочешь быть как все — пожалуйста. Персонально для тебя сделаю соответствующие поправки.

А я и не заметил, как бурное веселье перешло в сон. Недаром говорят — натощак пить вредно, в особенности медовуху. Вроде сладкая водичка, а в голову шибает похлеще браги.

— Зачем же так себя утруждать? Я слышал, кто пытается свою судьбу переделать, тому плохо приходится.

«Интересно, что он мне может сделать во сне? Возьму сейчас пошлю его к чертовой бабушке и проснусь». — Хмель продолжал туманить мозги, и я ущипнул себя за руку. Боль почувствовал, но декорации не сменились. Вторая попытка тоже не принесла успеха. Только хохот Вранка больно ударил по ушам.

— И он еще смеет рассказывать сказки о моей судьбе! Удрать вздумал? От меня? Как ты не можешь понять: сотрудничать со мной можно, сопротивляться — бесполезно.

Я и в трезвом-то виде с трудом переношу, когда кто-то пытается меня воспитывать, а уж на пьяную голову — и подавно.

— Судьба у меня такая — плыть против течения. А менять ее — только зря время терять. Я и сам этого делать не буду, и тебе не советую. Слишком опасно, — мой тон сейчас был одновременно и поучительным, и снисходительным, словно опытный воин напутствовал начинающего бойца, предостерегая от глупостей и непродуманных действий.

Колдуна в капюшоне это задело за живое:

— Нет, у тебя точно с головой нелады. Подумай: кто ты и кто я?

— Подумал. И что? Ты — сигам с большими амбициями и слегка деформированной психикой. Иначе чем объяснить неуемное стремление к убийствам, да еще чужими руками? Я же — обычный человек, без которого, заметь, у тебя ничего не клеится. Ты бы и рад раздавить меня, как букашку, да не можешь. Наверное, я тебе симпатичен. Да?

Нет, впредь только трезвый образ жизни. Сейчас до такого договорюсь…

— Ты к чему клонишь? — Беседа явно пошла по не запланированному Вранком руслу.

На ум пришли слова, услышанные от Абыра:

— Раз уж ты меня сюда притащил, значит, связал две жизненные ниточки. За одну потянешь — и вторая никуда не денется. В общем, все там будем.

— Ну, ты сравнил! — облегченно вздохнул Вранк. — Что может сделать тонкий волосок прочному канату?

— Да что угодно! Например, вспыхнуть синим пламенем так, что остальным волоскам в общей связке непоздоровится. И все, конец твоему канату! Сколь веревочке ни виться, а конец все равно будет. — Мне было так весело, что тянуло спеть дуэтом. Пусть даже и вместе с Вранком.

Ну, Воронцов, ну, допился. Может, с ним еще и танго станцуешь?

— Ты мне зубы не заговаривай, — наконец опомнился один из нас. — Не хочешь убивать сам — убьют тебя. Тоже надумал — записать себя в симпатяги. Я ни для кого исключений не делаю. А чтобы другим было сподручнее тебя порешить, я отбираю мастерство некоего Унга и передаю его более достойному. Тому, кто уже разок мне послужил.

Вранк взмахнул длинным рукавом, и по моей одежде пробежали мелкие искорки. «Неужели ему удастся отобрать тангорскую технику владения мечом? Жалко. Ну, да ладно, как пришло, так и ушло. Будем надеяться, что хватит и того, чему на Земле научился», — подумал я, стараясь не показывать огорчения.