Николай Романов: Курс лечения

Однако на какое благо потратить свободный день? Не по городу же болтаться, местными достопримечательностями любуясь! Какие могут быть достопримечательности на периферийной планете? Те же кабаки да публичные дома… Но чем-то себя занять все равно нужно.

И Кирилл отправился бороться с двойным злом и упиваться кратковременным добром – прямиком в гостиничный бар. А куда еще податься воину в такой ситуации?…

Правда, капралу там, в окружении штабных офицеров, надираться не пристало, и потому он только плотно и со вкусом пообедал. Зато узнал у бармена, где находится ближайший кабак, где надраться капралу вполне пристойно. И преспокойно потопал туда.

Коротая время за стаканчиком местной водки, он изучал посетителей кабака.

За столами сидели и военные, и безмундирники. Веселье выглядело сдержанным – все-таки война, – но это было веселье…

Ничем человека не изменишь! Ни войной, ни горем, ни смертью.

Информационная сеть Синдереллы передавала сводку новостей. Разумеется, о ночных событиях, связанных с самовольной деятельностью капрала Кентаринова и прапорщика Ломанко, не упоминалось. Хвастались новыми победами. Под победами подразумевалось прекращение Вторжения в очередных точках.

Слушать Кирилл не стал – имелось занятие и повеселее. Чему он и посвятил оставшуюся часть дня.

Как водится, нашлись собутыльники. Как водится, он рассказал им о схватках с гостями, не упоминая географических пунктов и нажимая на жуткий внешний вид гостей вкупе с невообразимостью их размеров. Однако, господа, мы им изрядно врезали – кол вам всем в дюзу! – и еще врежем, помяните мое слово, не будь я галакт, матерь вашу за локоток!

До драки, правда, сразу не дошло. И потому внутреннее убранство кабака осталось неповрежденным. Однако бармен посоветовал ему скоренько уносить ноги, поскольку приближалось время, когда заведение должен посетить военный патруль, вы, господин капрал, им, в отличие от меня, вряд ли понравитесь, потому и предупреждаю…

Предупреждение оказалось своевременным – Кирилл отказался от уже планируемых боевых действий с клиентами бармена и ретировался в гостиницу. Доставить свое тело в номер также удалось без применения навыков рукопашного боя, и день вполне можно было назвать праздником мира.

Все-таки водка – оч-чень пр-р-равильное изобр-р-ретение, гопс… гост… господа!..

С этой благой мыслью он и угомонился…

«Кентавры», как и обещал капитан-эсбэшник, допрашивавший Кирилла в связи с разоблачением майора Егоршина, прибыли в район Большой Гавани ближе к вечеру следующего дня.

А утром капрала Кентаринова, успевшего после вчерашнего праздника мира очухаться и привести себя в порядок (красные глаза и запах перегара – не в счет, парни! Со всеми случается…), вызвали в штаб планетной обороны и сообщили ему о присвоении очередного звания.

Новоиспеченный обладатель трех звездочек на погонах рубанул: «Служу человечеству!» – и сообразил, что еще накануне, сам того не ведая, умудрился обмыть лейтенантское звание.

Так что все традиции соблюдены, кол им в дюзу!

Правда, присвоение нового звания показалось Кириллу несколько поспешным, но кто же станет заморачиваться такой странностью? Может, за старые заслуги звездочка добавлена…

А потом его посадили в атээску и переправили на базу «Синдерелла А-пять», расположенную в тридцати километрах от столицы. Гарнизону базы, по всей видимости, вменялось в обязанность прикрывать Большую Гавань в случае нападения гостей на город.

База практически ничем не отличалась от прочих военных баз Периферии – те же казармы, те же курилки, тот же плац с развевающимися стягами Конфедерации и Галактического Корпуса. Одно отличие – за границами имелись несколько небольших рощиц. Видать, ТФ-щики зашли тут в терраформировании подальше, чем на Незабудке.

Первым делом Кирилл получил у местного копыта лейтенантские погоны и пришпандорил их к мундиру. И только потом отправился представляться к командиру базы подполковнику Бурлацкому.

Бурлацкий ничем не отличался от подполов, с которыми Кириллу уже приходилось встречаться, – тот же бравый вид, тот же командный голос, тот же лед во взгляде… И та же подчеркнутая приветливость, смешанная со скрытой завистью.

Впрочем, под его началом служить вряд ли придется. Привычная определенная избранность и автономность «кентавров» наверняка не исчезнет. А если бы и пришлось, до фомальгаута Кириллу зависть этого подпола. Мы сами с усами, и наш кол с бородой!