Олег Верещагин: Я иду искать... Книга третья: Не вернуться никогда (отрывок)

Около коней взревел трампет. Он трубил отход. Подхватив вражеский меч, выпавший из разжавшейся руки, Вадим бросился к Вихрю.

Ехали молча. Из полусотни ратэстов, вступивших в бой с хангарами на морском берегу, уцелели только восемь, в том числе - кэйвинг, Вадим и Ротбирт. Вадим удивился, увидев, что не ранен он один. Добычу мальчишки - меч - все осмотрели внимательно, едва ускакали за опушку леса. Спору нет, меч был хорошо. Правда, кое-кто хмуро посоветовал выбросить колдовское оружие, но другие ответили резонно, что меч будет служить тому, что превзошёл доблестью его хозяина, если только не заговорён специально на верность, а такого заговора явно не было - ведь меч не закричал, когда погиб данвэ.

Спору нет, битвой гордиться было нечего. Данвэ уложили едва дюжину, из них две трети - стрелами. Когда остаток отряда под вечер поднялся на большой холм, то увидел позади пожары вдоль всего берега.

Данвэ жгли айалы...

... - Я назову его - Сын Грома, - сказал Вадим. Ротбирт, морщась от боли в пораненном боку, спросил:

- Кого?

- Меч, - гордо ответил Вадим. Потом добавил: - Хорошо, что мы встали далеко от берега. А то пришли бы на пепелище.

- Да, это правда, - согласился Ротбирт. - А Сын Грома - хорошее имя для меча, друг.

Дэрик с трудом открыл глаза. Ужасная, свирепая боль жила в животе, куда пришёлся удар меча данвэ. Но боль уже не имела значения.

Данвэ стоял над Дэриком, рассматривая смертельно раненого молодого ратэста без любопытства, без сожаления, без ненависти. Грифоний шлем был поднят на лоб, открывая жёсткое лицо с тонкими чертами. Данвэ опирался на длинный меч.

Подошли ещё двое - вроде бы моложе... хотя различить их возраст было трудно. Один подбоченился. Второй с беспечной улыбкой ударил юношу в бок - в рану - латной ногой.

Дэрик вздрогнул, ощутив, как холодный предсмертный пот покрыл разом всё тело. Данвэ переговаривались - и их язык был, как ни странно, в чём-то похож на речь анласов. Наконец старший достал длинный широкий кинжал и присел на корточки.

"Мать умрёт от горя," - подумал Дэрик. И, уже понимая, что умрёт наверняка, не пожелал умирать без оружия. Жизнь уходила, и, пока в руке не было стали, уходило с ней и воинское посмертие - единственное, что ещё имело значение.

Огненная боль разворотила живот, когда он рывком перевернулся со спины и, толкнувшись ногами, рванулся к лежавшему неподалёку топору. Сил не стало разом... Данвэ, откинув голову юноши, провёл слева по шее - несильно, так, чтобы только-только открыть дорогу крови - кинжалом...

...Но и это уже не имело значения. Последнее, что Дэрик успел - ощутить! - была рукоять топора в его ладони.