Роман Глушков: День Всех Смертей

– Два! – на всякий случай повторил он, хотя уже знал, что не станет ни стрелять, ни кидать гранату. По крайней мере, пока в него самого не полетят гранаты и пули.

Девушка заплакала еще громче. Кто знает, возможно, она была приманкой, а снаружи затаились ее сообщники, готовые расстрелять Тайпана, едва он выйдет из укрытия и покажется в воротах. С другой стороны, этот план выглядел бы чересчур сложным и ненужным. Если враги бесшумно подобрались к сараю, то почему бы им также исподтишка не убить и «лодочника», пока он их не заметил?

Проклиная себя за внезапную мягкотелость, массовый убийца «альбатросов» не стал говорить «три», а вскинул автомат и пошел на жалобные звуки. Не забывая, ясное дело, об осторожности – держась подальше от проема ворот и поближе к стенам.

То, что проникшая в сарай девушка не «альбатрос», стало понятно не только по отсутствию у нее татуировок, но и по одежде. Последняя была истрепанной и напоминала робу, что выдавали «костлявым» в охотничьем угодье. К тому же эта юная особа, которой, очевидно, не исполнилось и двадцати, была китаянкой, а китайцев Гриша к себе в банду не принимал.

Девушка явно не поняла, что кричал ей по-русски Тайпан, а заплакала, просто испугавшись его грозного голоса. Она сидела, сжавшись в комок и боясь поднять глаза на приближающегося человека с автоматом. Ну что ж, если она действительно враг, задумавший коварство… тогда, похоже, Тайпан напрочь перестал разбираться в людях.

– Привет! – обратился он к ней по-китайски, опустив оружие. – Не бойся, слышишь? Я не «альбатрос». И не один из тех людей, что причиняли тебе боль. Я тебя не обижу. Клянусь. Эй, ты меня понимаешь?

Китаянка все же набралась смелости и подняла на него заплаканные глаза. Ее дрожь тоже говорила о том, что она не притворяется. Чтобы так дрожать, человеку в самом деле надо было напугаться до полусмерти.

– Как тебя зовут? – спросил Тайпан. – Твое имя! Назови его!

– Подснежник, – пролепетала девушка. – Я ваш райский цветок, господин, и исполню любое ваше желание. Что бы вам ни хотелось, я всегда…

– Стой! – перебил он. – Сказал же: я не из тех, кто причинял тебе боль. И мне плевать, как эти люди тебя называют. Я хочу знать твое настоящее имя – то, которое тебе дали родители. Меня зовут Илья. А тебя?

– Я… Джинг, – шмыгнув носом, неуверенно ответила китаянка. – Извините, господин! Я не хотела вас рассердить. Просто… я сильно проголодалась. Я не ела целых два дня. Или даже три. Вот и подумала, может быть, у вас здесь найдется еда. Хотя бы немного.

– Я тебе не господин. Хватит называть меня так. Я – такой же беглец, как ты. И тоже скрываюсь от хозяев. – уточнил Тайпан, сообразив наконец, кто такая, эта Джинг, и почему она разгуливает в одиночку по берегу, закрытому от рабов и туристов. – И не только прячусь, но и убиваю их. Ты мне веришь?

Даже если она ему не поверила, хотя труп в сарае и плохо оттертое от крови лицо Тайпана свидетельствовали в его пользу, беглянка предпочла согласиться и несколько раз кивнула. Дрожала она уже меньше, но полностью от страха так и не избавилась. Хотя неудивительно, учитывая, как крепко ее запугали.

– Это хорошо, – ободряюще кивнул ей в ответ Тайпан. – Посиди пока здесь. Сейчас я принесу тебе еду и какую-нибудь одежду.

Выглянув из ворот, он еще раз удостоверился, что кроме нее иных гостей не пожаловало, и поспешил в лодку, где имелся необходимый «запас беглеца» – продукты, вода и теплые вещи.

Вскоре он вернулся к Джинг с утепленным комбинезоном, ботинками, шапкой, а также сухим пайком, где были саморазогревающиеся консервы, галеты и сок. Китаянка была так голодна, что, кажется, начала бы вскрывать консервные банки зубами и поглощать их содержимое холодным. Пришлось за ней поухаживать, в процессе чего Тайпан и сам проголодался. И, сходив за вторым сухпайком, составил Джинг компанию, против чего она нисколько не возражала.

– Откуда ты? – спросил он, когда она немного насытилась и перестала с жадностью набрасываться на еду.

– Вы про мою рабочую группу или… вообще? – недопоняла беглянка.

– Я имею в виду, где ты жила до того, как тебя похитили и привезли сюда? – уточнил Красный Посох. Под упомянутой ею группой, видимо, подразумевалась бригада рабынь, куда ее приписали на острове, но эта подробность его не интересовала.

– Я из Нанкина, – ответила Джинг. – Там живут мои родители. А еще младшие брат с сестрой.

– Как ты сюда попала?

– Точно не скажу. Помню, как мы с девчонками отмечали в баре день рождения подруги. Было весело. Мы выпили, потом познакомились с какими-то парнями… Как отключилась, не помню – наверное, я тогда перебрала. А проснулась уже в трюме корабля. И там меня в первый раз избили, как только я стала задавать вопросы.