Петр Танетов - Проклятое место

И с тех пор он раз в месяц писал и получал с оказией редкие строчки, написанные красивым почерком и полные тоски по нему. О том, что родились близняшки он узнал уже занимаясь добычей всякой артефактной мелочи из Зоны. Правоохранительные органы смотрели на это сквозь пальцы - пусть эти дурики среди радиации копаются — сдохнут, да и нет печали. Позже, правда закон посуровел, а после Черного Дня Холера оказался отрезан от внешнего мира кольцом блокпостов и колючей проволоки. Военные на первых порах стреляли по всему, что движется на горизонте, но потом некоторые предприимчивые деляги навели мосты и жизнь потекла в обычном русле. Туда «мясо» в виде наивных желающих познать тайну и разбогатеть, а обратно артефакты разной степени полезности. Павел притерся в среде хорошо - ходить пешком он не боялся, мозг хорошо усваивал информацию и вскоре он стал опытным проводником, одним из самых лучших. Ходил на болота, на Свалку, принося подчас просто уникальные вещи. И спрос на него был солидным, ведь главное достоинство проводника в том, что те кто с ним ходил — возвращались целые невредимые, да с прибытком. Вскоре в округе стали сколачиваться команды-народу было многовато и спрос превышал предложение. И опытные сталкеры стали уходить глубже в Зону, подальше от рейдов военных, от мелких бандитов, от глупых, самоуверенных и пугливых новичков с оружием.

Люди в округе были разные-сначала приезжали местные, от которых Холера нахватался акцента да местных выражений, а после и со всего мира. Были даже люди из африки. Дела свои он предпочитал вести через Сидоровича-тот был хоть и прижимист, но вел себя честно и дела с этим перекупщиком вести было просто и ясно. У Павла появились хорошие деньги и через барыгу удалось сделать паспорт беженца и иногда покидать Зону. Так удалось навестить детей. Вскоре Прасковья Тимофевна представилась и Юлия осталась одна. Жить стало тяжело, ведь мать до последнего дня помогала вести хозяйство. А тут дети. Узнав про это Холера забрал их к себе, протащив на бывший рыбацкий хутор, вдоль северной оконечности болот. Место там относительно спокойное, выброс не беспокоил-вода и земля были чистые. Появилось хозяйство и вскоре Холера почти перестал вылезать из своего "медвежьего угла",разве что по необходимости. Местное зверье, казалось, подписало с ним пакт о ненападении, обходя хутор стороной. Разве что иногда набегали слепые псы, но на них и нашлась управа в виде найденного в лесу слепенького щенка псевдособа, который тыкался черным носиком в морду убитой секачом матери. Черныш подрос и заматерел, верно служа хозяевам, скорее даже не служа, а став членом семьи.

Но в тот день все вновь обретенное благополучие полетело вверх дном.

Банда «гиен» облюбовала себе местечко для лежбища, удобно сев на одном из торговых путей сталкерских групп. Падальщики были людьми опустившимися и сохранявшими только внешний человеческий облик. Набредя на чей-то схрон, они оказались неплохо вооружены, чувство опасности у них было утрачено совсем. Нападали на одиночек, группы из трех-пяти человек. Попытались подступиться и к большому каравану, но тут им дали солидный отпор и стая, пожав хвосты и затаив злобу убралась вглубь болот, изредка промышляя нападениями, питаясь радиоактивной отравой. Ну жили б, не мешая другим, только нечистый указал им путь к хутору. Черныш и Юля оказали достойное сопротивление бандитам, но только тех было больше. Из ненависти ко всему человеческому бандиты буквально растерзали детей и сожгли хутор.

Путь домой от перекупщика для Холеры был хоть тяжел, но радостен. Дома его ждала семья, гостинцы из большого мира, письма от родни жены, мелкий, необходимый в хозяйстве товар составлял содержимое рюкзака. Пожилой «калашников» редко использовался владельцем против зверей. Павел предпочитал стрельбе нейтралитет, пуская оружие в ход только в случае крайней необходимости. Последний раз— пристрелив пси собаку или как его еще называют— чернобыльского пса, наводившего морок на окрестную живность и сводящего ее с ума, после чего зверье ломало и громило все в округе, грызлось и лягалось. Сосед Павла, Болотный Доктор одобрял действия Холеры, считая подобное профилактикой.

Черныша он нашел прежде того, как увидел весь масштаб трагедии— шесть раз раненый и верный до конца своей семье псевдособ едва живой, волоча простреленную заднюю лапу полз навстречу хозяину. Чуя недоброе Павел бросил рюкзак и выбежал на прогалину— хутор перестал существовать-головни тлели, обугленные тела детей и жены он нашел в дровяном сарае. Он вновь остался один. Наплевав на усталость Холера еще четыре километра нес Черныша к Доктору и успел. Доктор обещал выходить псевдособа. Павел же, весь в саже, бледный от ярости поклялся себе отомстить «гиенам» и стереть их с лица земли. Похоронив то, что составляло смысл его жизни, он двинулся в по следам. Бандитов было 18 человек. Раньше было больше, но Черныш и Юля четверых отправили в ад, прежде чем падальщики справились с ними. И теперь еще трое сидели у костра, с прокушенными конечностями и огнестрельными ранами и пытались заглушить боль самогоном. Холера нашел их легко-смрадный запах выдал падальщиков, гадящих даже там где ночуют. Но на одного это очень много. Поэтому нужно было выработать план уничтожения банды под корень. Идти на поклон к «Долгу» было далеко-те безусловно бы помогли и совершенно бескорыстно, но уйдет ведь банда и ищи ее на немалых просторах Зоны. А сколь еще зла причинит? Единственным решением было ликвидация. План созрел-фотографическая память Холеры хранила данные о всех окрестных аномалиях и решение лежало на поверхности — заманить банду и покончить с ней разом. Недалеко о падальщиков бродило стадо кабанов и Павел, ничтоже сумняшись достал кусок бинта и сделал надрез на ладони, окропив его кровью. Потом бросил бинт на тропу и изрядно пошумел. Здоровенный секач унюхав свежую кровь и почуяв добычу ломанул через кусты. Стадо побежало за ним. Холера едва успел "включить ноги" и побежал в сторону банды. Те шумели изрядно, недовольные последним рейдом, который так неудачно закончился, когда стадо вломилось на стоянку. Выстрелы пьяных бандитов не поумерили жажду плоти, и прежде чем стадо перестреляли, бандитов осталось восемь. И тут вступил в дело Холера. Тремя выстрелами он прикончил одного, еще очередью срезал другого, но слишком много. Его заметили и стреляют. Павел успел положить «гиену» слишком близко подобравшуюся к нему и рванул через камыши в сторону топи. Озверевшие бандиты ломанулись за ним, стреляя на ходу. Холера резко тормознул, уходя от притяжения «воронки» и проскочил «трамплин». Счетчик Гейгера заверещал, но плешь ему удалось пересечь по краю, не попадя в еще один трамплин. Разгоряченные бандиты неслись, потеряв голову от жажды мести. Вот один скрылся в воронке, дико заорав, второй остановился, но потеряв равновесие от толчка в спину, угодил в трамплин и тот, играючи подняв бандита, разорвал его на куски. Павел остановился, присел на колено. Дыхание было ровным, ствол нашел цель. Перед ним был тот участковый, что привык обирать людей. Тот, кто разрушил и не раз его жизнь. Палец нажал на спусковой крючок и тело, бывшее от рождения человеческим с плеском погрузилось в трясину. Последние двое выстрелили, одна из пуль развернула Холеру, попав в легкое, но он успел выпустить очередь в ответ и хлопок трамплина ознаменовал попадание тела еще одной из гиен. Последнего приняла воронка, когда тот решил проверить — жив ли стрелявший. Крик гиены, отчаянно боровшейся за свою жизнь, оставляющей кровавые порезы на руках звучал почти минуту. А потом настала тишина. Павел лежал и смотрел в небо, чувствуя легкость. Он умирал. В двух шагах тлел "ломоть мяса",но сил уже не было и бороться не хотелось…

Читать дальше