Николай Побережник: Потерянный берег. Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора [сборник]

Со стороны поселка стали доноситься выстрелы, на пристанях тоже завязалась перестрелка, но быстро стихла.

Тот же день, пос. Лунево

Уже третий день Фима никак не мог справиться с постоянной трясучкой во всем теле. Сводило ноги от напряжения, руки тряслись так, что попить, не расплескав на себя воду, было невозможно, всему причиной ответственность и задание, возложенное на него руководством острова Сахарный. Но сегодня все должно закончиться, и Фима ждал этого момента как избавления, пытался пообедать и косился на радиостанцию, стоящую на столе, из динамика рядом доносился монотонный эфирный фон…

– …кхх… тщщщ… внимание! Внимание всем группам! Шторм! Повторяю, шторм! – открытым текстом, без всякого шифрования пришло сообщение из оперативного штаба.

– Да за что же мне это! – воскликнул Фима, после того как в очередной раз его рука дернулась, не донеся ложку супа до рта в момент, когда ожила рация.

Фима стал торопливо собираться, попутно вытирая изрядно потрепанную, но до этого момента чистую жилетку полотенцем. В торговом представительстве, кроме него и двоих охранников, уже сутки никого нет, а на недавно построенной пристани, на одном из кранцев из автомобильной шины висит табличка – «Торговое представительство закрыто на учет».

– Володя, таки уже бегите лодку и плывите! – Фима вышел на крыльцо маленького щитового домика, примыкавшего к строящемуся большому складу, и прикрикнул на парня, что сидел на куче из толстых канатов.

Схватив СКС, что был приставлен к стене домика, парень подскочил и побежал по пирсу, громыхая по доскам тяжелыми ботинками, спустился в одну из двух алюминиевых лодок, в которой под брезентом стояли несколько канистр с бензином, и завел мотор. Фима проводил взглядом лодку, что, глиссируя, удалялась вверх по течению Новой, приближаясь к правому берегу, вздохнул и стал присматриваться к берегу напротив Тортуги, то есть к пристаням Лунево и к самому ПГТ, что малоэтажной застройкой рассыпался по склонам сопок.

– Началось? – к Фиме подошел второй охранник, тоже из прикомандированных срочников из форта.

– Боюсь, что да.

– А чего боитесь? – не понял охранник.

– Последствий, молодой человек, последствий! – ответил Фима и вернулся в домик, ожидать новых вводных, если таковые поступят.

В ответ боец только хмыкнул, отметив про себя, что Фима всего на пару лет его старше, «а такой важный, что капец». Но не успел Фима закрыть за собой дверь, как со стороны Лунево слабый ветер донес звук трех взрывов с небольшим интервалом…

Переполох в Лунево, конечно, случился, даже пожарный КамАЗ из депо примчался к месту взрыва, а также несколько машин местных сил правопорядка, но им оставалось только осмотреть развалины небольшого коттеджа на окраине Лунево, в котором с некоторых пор обитала некая группа вооруженных людей, серьезных таких. Местные законники сделали вывод, что это была вылазка бандитов, которых развелось в окрестностях достаточно, или кто-то устранил конкурентов-наемников, расстреляв коттедж из РПО «Шмель», три стреляных тубуса обнаружились неподалеку в канаве. В поселке, конечно, ввели усиленный режим патрулирования, но навигацию закрывать не стали, и лишь более внимательно досматривали плавсредства у пристаней. А вверх по течению, к верховьям, стремительно неслась моторная лодка, что подобрала у обрывистого берега в километре от Лунево двоих пассажиров.

503-й день, сто сорок километров на запад от Лунево

Юра настойчиво тормошил меня за плечо…

– Николаич, подъем, надо идти.

– Да, встаю, – ответил я, понимая, что не только не выспался, но толком не отдохнул, ноги продолжают гудеть, болит спина от тяжелого вьюка, все в группе тащили на себе немало снаряжения, а еще между всеми разделили БК «подносов» и части самих минометов. Налегке шло только отделение разведки.

После того как мою группу таежными проселками подбросили на сотню километров на транспорте, дальше пришлось идти пешком, сначала скакали распадками, потом через пару хребтов и наконец-то вышли к железнодорожной ветке, потом снова углубились в тайгу и пошли параллельно насыпи железки, выслав вперед головной дозор. Шли, пока видимость позволяла идти, затем удовлетворились сухим пайком и водой и, выставив охранение, отбились в глубоком овраге. И вот теперь, когда забрезжил рассвет, можно снова выдвигаться в путь, идти осталось совсем немного, цель все ближе…

Лес высохший, под ногами предательски шуршит опавшая листва и трещит сушняк. Бледная низкая травка – живучий и вездесущий пырей разрастается меж сухих стволов деревьев. Папоротник орляк не сдается и пытается произрастать в низинах и оврагах, а также много несколько мутировавшей таволожки – листва стала еще мельче, ветки тянутся по земле, образуя природную линию заграждения, очень тяжело через нее продираться, да еще в предрассветных сумерках. На всем пути встретился лишь один тощий ручеек, что тёк меж гладких камней некогда быстрой и широкой горной речки.