Николай Степанов - Дар синего камня. Дилогия (СИ)

— Уже идем.

В лагере остались три человека.

— Может, зря я отказался привлечь своих сотрудников к делу? — вздохнул Степаныч, который тоже чувствовал себя виноватым в гибели друга.

— Ты не хуже меня знаешь, что этого делать нельзя. Если бы кто-то из учеников Анисима взял под контроль…

— Да я все понимаю. Но Виктор…

— Не трави мне душу. Взялся командовать — действуй, у нас времени в обрез.

— Хорошо. Теперь ты. — Майор повернулся к Зайцеву. — Что нужно для этой трансмиграции?

— Приблизиться к цели, а потом проследить, чтобы Анисиму не причинили боль, иначе меня выбросит из его тела.

— Выходит, эту гниду и убивать нельзя? — спросил Степаныч.

— Я бы не рисковала, — вмешалась в разговор ясновидящая. — Кто знает, какая у зирана защита поставлена? Пусть Семен его усыпит. Возьмите с собой эфир, он на чужаков еще быстрее, чем на людей, действует. Проверено.

— Решено, так и поступим. Зау, у тебя есть платок?

— Найду.

— Кувырком их всех через коромысло! Терпеть не могу разговаривать с бандитами, руки сами чешутся свернуть им башку! — Мужчина привязал платок к прутику.

— Может, поговорить и не придется. Полагаю, они нас сразу и повяжут, стоит только в дом зайти, — предположил Семен.

— Им нужен Кашитов. Если Виктор погиб, а Костю они упустили, то будут цепляться за вас как утопающий за соломинку. Попробуйте заставить бандитов поволноваться. — Женщина открыла сумочку. — Сумеешь? — Она посмотрела на Зайцева.

— Кое-какой опыт имеется, — кивнул тот.

— Зау, может, не стоит, ешь твою медь? — попытался остановить майор, увидев, что та достала колоду карт. — Тебе силы могут понадобиться для другого, если у нас не все гладко пойдет.

— Я чуть-чуть. — Она срезала у обоих мужчин прядь волос и быстро разложила карты. — А ведь он в доме один остался, без учеников, — сообщила ясновидящая через минуту. — Семен, тебе его взгляд не так страшен, как другим, а вот ему… Постарайся, чтобы Анисим не увидел твоего отражения до того, как возьмешь его под контроль. Потом нужен Костя. И еще: пришельца действительно нельзя убивать. Пожалуй, все. Ступайте. Надо успеть до того, как начнется бой возле дороги.

Зайцев передал Степанычу пузырек с эфиром, и они пошли.

— В дом не заходи, — уже по пути распорядился майор. — В крайнем случае оставайся на веранде. Там после взрыва целых стекол почти не осталось. Я буду за тобой наблюдать, а заодно постараюсь прощупать мысли людей Пахома. Не думаю, что они готовы умереть за чужого дядю. Останусь возле тех бревен. Там три стрелка притаились, попробую раскрутить их на откровенный разговор.

— Если трансмиграция пройдет успешно, «Анисим» скажет следующую фразу: «В парламентеров не стрелять, пусть убираются».

— Понял, удачи.

Переговорщики поравнялись с первым огневым рубежом противника.

— Кто тут главный? — спросил Кошевар.

— Можешь и со мной побалакать, живую щуку тебе в брюки.

— Лады, с тобой побеседую я, а вот ему с Анисимом встретиться надо, — кивнул майор в сторону попутчика.

— Раз надо, пусть в дом идет.

Степаныч прочитал в мыслях мужчины и окончание фразы: «…и прибьет на фиг эту седую скотину».

Семен двинулся дальше. На веранде его уже поджидал чужак.

— Чаю не желаешь? — усмехнулся тот.

Три крупных кровавых пятна на полу свидетельствовали, что Виктор не один отправился на тот свет, однако тела уже успели убрать.

— Нет, обойдемся. — Зайцев поднял упавший стул и уселся. — Меня интересует судьба двух моих друзей. Они вошли сюда минут сорок назад.

— Подослали убийц и теперь интересуетесь, как они себя чувствуют?! Первый раз сталкиваюсь с подобной наглостью!

— Мужики приезжали, чтобы договориться. Если им пришлось защищаться, значит, вы их спровоцировали, — Зайцев старался отключить эмоции, во время разговора параллельно настраиваясь на очень тяжелую работу.

— Договариваться? Со взрывчаткой?

— Ваши парни их тщательно обыскали, я сам видел. Откуда, спрашивается, взялась взрывчатка? И была ли она вообще?

— За эту оплошность мои люди будут наказаны. Потом. А сейчас…

— Короче, — перебил Анисима парламентер, — Костя жив?!

Зиран опешил. Молодой человек абсолютно не испытывал страха, хотя находился в его власти. Это не могло не настораживать. Чужак даже присесть не догадался.

— Пока жив.

— Он мне нужен. Готов обменять его на двоих ваших.

— Можешь оставить их себе. Раз попались, значит, ценности не представляют.