Джуд Уотсон - Странствия Джедая 6. Школа страха

– Спасибо, Профессор Эрадин – сказал Ферус.

Внезапно другая голограмма появилась рядом с именем Феруса. Легкие частицы сформировались в слова, сияя крупнее и более ярко: СНОБ.

Аудитория взорвалась от смеха. Профессор Эрадин поднял глаза и увидел слова. Его взгляд пробежался по аудитории, в то время как его антенны дрожали от негодования.

– Кто это сделал? Встаньте сейчас же!

Смех медленно затихал, но движение по аудитории продолжалось. Серьезный взгляд профессора Эрадина переходил от студента к студенту, пытаясь спугнуть преступника.

Анакин использовал Силу, чтобы помочь себе. Он отмечал движение, шепоты, изменение, поеживание. Он ощущал затаенные чувства в комнате – сдерживаемый смех, нервозность. Нетерпение. Скука. Голод.

Триумф.

Его взгляд переместился на низкого, потрепанного человеческого мальчика, который сидел, невинно глядя на Профессора Эрадина.

Профессор продолжил. – Если я когда-либо узнаю…

Его слова были заглушены мягким звоном. Из скрытых динамиков раздался голос: "Конец состязания. Пять минут до четвертого занятия. Пять минут." – Свободны, – сказал Профессор Эрадин беспомощно, так как студенты уже поднялись, захватывая свои датапады и, болтая и толкаясь, пошли к дверям.

Анакин направился в сторону коротышки. Его песчаные волосы торчали как щетка, и было легко держать его на виду. Любой, кто мог подключиться к голографическому проектору профессора, чтобы провести розыгрыш, мог бы знать кое-что об обходе системы безопасности. Он отметил, что хотя вокруг него студенты шли в группах или парами, этот мальчик шел один.

– Это было совершенное волшебство, – сказал Анакин, попадая в шаг около мальчика.

– Что? – Мальчик удивленно взглянул в его сторону своими смышленными серыми глазами.

– Голограмма. Ты сделал это, – Анакин махнул рукой – Не волнуйся, я не скажу. Я впечатлен. – Он дружески улыбнулся. – Анакин Скайуокер.

Мальчик ответил нерешительно. – Реймет Отем.

– Ну, как ты сделал это? – Анакин спросил.

– Все дело в пальцах – Реймет изобразил, будто ввел что-то в датапад и усмехнулся. Его серые глаза вспыхнули. – Легко для гения, мой друг.

Они вместе вышли в коридор. Анакин почувствовал раньше, чем увидел, что Ферус притроился за ними.

Реймет повел рукой вокруг себя. – Добро пожаловать в самую удобную тюрьму в галактике. Выглядит не очень, но мы называем это домом.

– Ну, а как вы здесь развлекаетесь? – спросил Анакин.

Реймет пожал плечами. – Я сам себя развлекаю.

Шум студентов, с тревогой спешащих к завтраку заглушил их слова. – Должно быть тяжело со всей этой безопасностью здесь, – заметил Анакин. Он продвигался мягко, пробуя заставить Реймета открыться.

Реймет фыркнул. – Безопасность не столь уж безопасна, как об этом говорят эксперты. Есть способы обойти любую систему.

– Это мне кажется довольно трудным, – заметил небрежно Анакин.

Несколько студентов с любопытством глядели на Анакина, когда проходили мимо. Реймет грубо запихнул свой датапад в карман. – Никто не должен видеть, что ты разговариваешь со мной. Никто не говорит со мной.

– А как насчет твоих друзей? – спросил Анакин.

Реймет нахмурился. – У меня нет друзей. – Он ускорил шаг и исчез в толпе.

Ферус подошел к Анакину. – Интересно.

– Ты слышал?

– Каждое слово. Я кое в чем разобрался благодаря ему…

– Я тоже. Не темнота. Может быть просто… замешательство.

– Он что-то скрывает, – объявил Ферус. – И это может быть что угодно. Это небольшая часть ключа к разгадке.

– Это начало старта – сказал Анакин.

Столовая была облицованной панелями комнатой с мягким, расположенным по периметру освещением и толстыми красными занавешанными шторами, которые приглушали звуки и бросали розовые тени на обедающих. Это было похоже на эксклюзивные рестораны, которые Анакин видел на Корусканте – точно как места, он был уверен, в которых студенты привыкли есть. И, как и в ресторане, размещение в столовой было подчинено негласному кодексу.

Анакину не требовалось много времени, чтобы понять, что лучшие столы стояли под окнами, и его были не рады там видеть. Он не знал, почему большинство студентов относилось к нему прохладно, но он определенно это чувствовал. Когда он собирался куда-нибудь сесть, пустой стул могли оттолкнуть к другому столу, или положить датапад или груду дюралистовых подносов на место. Было ясно, что никто не хотел сидеть с ним. В школе была сильна власть элиты, и он был отрезан от всех остальных.