Триша Салливан - Битва

— Да, а что, не похоже?

— Похоже на то, что тебе грозят большие неприятности, когда твоя мама найдет тебя. Где она? Она сказала, ей нужен удаленный доступ в Молл, и я пришла сказать, что это невозможно, может, в следующем году или через полтора года, но не сейчас.

— Уже не важно, — сказал Менискус, возвращаясь в аквариум беспечной походкой. — Ваша игра сделала свое дело. Мне она больше не нужна.

Он взял монтировку Сияющего и вышел в лабораторию. Глаза Ральф расширились.

— Эй, просто успокойся, хорошо? — сказала она.

Но Менискус размахнулся монтировкой и принялся крушить «И-МИДЖ». Полетели искры, пластик раскрошился, на мониторе появились сообщения об ошибке, и наконец устройство замолкло навеки.

— Мне не нужны свидетели. Никто не должен знать, что я сделал или как я это сделал. Это касается только меня одного.

Ральф побледнела как полотно и стала пятиться к двери. Менискус наступал на нее. За спиной Ральф булькал и оглушительно гудел «Скачок кишок», доносился детский смех. Служащий развлекательного парка, облаченный в велюровый маскарадный костюм лейкоцита, неторопливо проходил мимо, увидел Менискуса и застыл столбом посреди дорожки.

— Хорошо, — сказала Ральф, пытаясь спрятать под ухмылкой охвативший ее страх. — Нет проблем, меня здесь не было, увидимся, дамы…

— Твою машину я заберу, — добавил Менискус, вытягивая руку, покрытую голубоватой дымкой. — Где ты припарковалась?

Испарина выступила на лбу Ральф.

— Секция Г. — Она швырнула ему ключи, продолжая пятиться. — Ты умеешь водить?

— Нет.

Бонус сказала:

— Знаешь, Ральф, лучше бы ты сама села за руль. А то он задавит кого-нибудь ненароком.

— Я-я-яяя? Ты же не думаешь, что…

— Да, лучше ты. Ну же, у тебя татуировка «Рыбы на велосипеде», что с тобой случилось? Разве ты не клялась защищать диких мужчин?

— Бонус, детка, он же разносчик Y-вирусов…

— Которые лично тебе ничем не грозят, ты ведь не мужчина. Не могу поверить, Ральф! Ты постоянно твердила: «Велорыба» то, «Велорыба» се, ты такая мужеподобная со своими мускулами и усами и участвуешь в акциях по сбору средств в поддержку Национальной футбольной лиги, а теперь ведешь себя как самая настоящая тряпка.

Казалось, эти слова заставили Ральф призадуматься. Она выглядела раздосадованной. Наконец она кивнула:

— Ах, хорошо, черт вас побери! Но если нас остановит служба безопасности, я скажу, что он меня похитил. А ты, Бонус — ты останешься здесь.

— Нетушки, я хочу поехать с вами. Менискус повернулся и покачал головой.

— Тебе нельзя. Кто-то ведь должен позаботиться о Чингисхане.

— Но веселье только начинается!

— Ты не поедешь. Оставайся здесь и дождись мать.

— Ну почему мне всегда приходится придумывать всякие отмазки, чтобы замести следы? — простонала Бонус.

Итак, самое худшее, что можно только вообразить, то, что не дает вам сомкнуть глаз, и вы ночь напролет смотрите соревнования по снукеру, которые передают по спутниковому телевидению из Шотландии, в тщетной надежде, что зрелище цветных шаров на фоне зеленого сукна вгонит вас в сон. То самое, что давно уже могло бы сделать вас акционером в Миланте, с учетом количества проглоченных вами пилюль от несварения желудка, явившегося следствием непотребного обжорства шоколадом, — не упоминая даже тех таблеток «Блисс фазис», что вы стащили у Наоми, когда та обедала (причем она знает, что вы их украли, и вы знаете, что она знает, что вы их украли — но вы обе молчите как партизанки, потому что Наоми могут выгнать с работы, если вы донесете, что она хранит в сумочке «Фазис», и наоборот). То худшее, что не даст вам покоя, пока вы настанете призраком в собственном доме, незнакомкой для собственной дочери и загадкой даже для кота Зума, который поменял ваши колени на тепленькое местечко на холодильнике, так вот, это худшее наконец произошло. На самом деле, случилось не только оно, но и куча всякого другого дерьма. Критическая точка обрушилась на вашу задницу, и вот уже она позади. Вы словно несетесь под откос, и ничего нельзя поделать.

Все пошло наперекосяк. Возвращаясь из «НоуСистемз» по мокрому шоссе за задними фонарями едущей впереди машины, скользящими как пара идентичных близнецов, каждая со своим отдельно-совместным напарником, Мэдди съела половину фунтовой упаковки «Джолли рэнчерс», выкурила пять сигарет без никотина и затем открыла окошко, чтобы впустить в салон выхлопные газы и выветрить зловонное негодование собственных кишок. Ей пришлось выбежать из машины и опорожнить содержимое своего желудка на автостоянке перед заброшенным универмагом «Кей-Март».