Денис Варков: Новая жизнь

На болотах? Тут же не так глубоко или я ошибаюсь? Хотя это может условное «кодовое» слово. Чтобы оно значило? Вновь атака неприятеля? В такой глуши? Да нет. Не может быть. Кому нужна кучка неподготовленных учёных. Ради них в такую глушь идти? Эта мысль была последней. Нет, не последней для меня. Просто после этого я уже не позволял себе рассуждать о чём-либо с такой уверенностью.

Справа раздался глухой хлопок и один из учёных упал лицом вниз. Я и ещё один мой коллега кинулись к нему, но перевернув, увидели у того ровную дыру в груди чуть ниже кадыка. Он был ещё жив, но бился в конвульсиях и кряхтел. Из раны потоком шла кровь. Я быстро отскочил назад и увидел место, откуда стреляли. Это холм на юго-западе от нас, не слишком сильно покрытый грязью, с прорытым в нём углублением. Прорытым недавно. Земля ещё не приобрела тёмный оттенок почвы, сопутствующий этим местам. Похоже на окопы. Только не глубокие, да и зачем их тут рыть?

Снова раздались выстрелы, но на этот раз целыми очередями. Били с того же холма, но похоже что другим оружием. Мощным. Никого не задело, зато землю разворотило пулями. Грязь и слякоть клочьями взлетали в воздух. Я весь был в грязи. Оранжевый костюм приобрёл оттенок коричневого. И грязь, похоже, намертво въелась. Установил я это, попробовав отряхнуться. Что ж теперь я как сталкер. Всегда грязный и по уши в…

Оглушительный взрыв подорвал ствол дерева, возле которого мы стояли. Дерево накренилось в нашу сторону, но не упало, а лишь осыпало нас старыми пожухлыми листьями и кусками древесины. Я прикрыл лицо руками, хотя знал, что шлем не даст щепкам попасть в глаза. Это был рефлекс. От взрыва меня всего закидало грязью и опилками, и забрало шлема теперь не давало возможность обозревать окрестности. Пришлось его снять.

В лицо сразу ударил запах гари и жуткого зловония этих болот, было чувство, будто именно сюда свозили трупы мутантов и сталкеров. И вся эта радиоактивная масса медленно разлагалась.

Раздался крик командира:

— К оружию! По укрытиям! Петренко, бей по левой части холма, — сам командир спрятался за деревом и наблюдал за происходящим из укрытия, держа автомат наготове, но, не производя самой стрельбы. Названный им боец подбежал к высокой траве и лёг прямо в грязь. Лишь голова торчала над землёй, да и то невысоко. После он стал снимать со спины рюкзак. В течение следующих нескольких минут он собирал непонятный прибор, оказавшийся в итоге сборным гранатомётом. Он по очереди заправил его тремя гранатами.

Я отвлёкся от него и заметил, что единственный стою. Остальные попрятались по укрытиям, то есть залегли в траве и изредка неумело постреливали в противника, выпуская за раз всю обойму. Что сказать? Дилетанты. Я и сам был в тот момент дилетантом, хотя и ходил в тир периодически. Привычка с детства.

Боец, по фамилии Петренко, занял позицию и готов был по команде командира открыть огонь. Но сам командир не только молчал, он ещё и пропал куда-то. Там где он только что был, то бишь возле дерева, его уже не было. Я выругался так, что меня услышали все окружающие, повернув головы в мою сторону. Тут произошло ужасное. Из зарослей каких-то кустов, которые были сзади нас (там, где мы думали безопасно) вырвались семеро человек в длинных тёмно-коричневых плащах. Я даже не успел рассмотреть их дальше, как неожиданно началась стрельба.

Неизвестные стреляли в упор, не разбирая. Многие из моих коллег полегли сразу же, не успев даже дать отпор. Они и среагировать не успели. Неизвестные не давали обороняющимся ни шанса. Я залёг с оборотной стороны дерева, лицом к холму со стрелками, и умолк. Казалось, что даже сердце стало биться тише. Я изо всех сил старался молчать и не производить никаких звуков. Вдруг наступила тишина. Слишком пугающая тишина. Я просидел, прижавшись к дереву, ещё несколько минут, прежде чем нашёл в себе силы выглянуть из-за угла.

Зрелище было ужасным. Около десяти учёных лежали на земле. Среди них я заметил и высокого парня, и моего знакомого учёного которого звали Иваном. Все они лежали на земле. Ни Демидова, ни военных, хотя вон один лежит возле куста с развороченным торсом, ни Эдика тут не было. Это внушало радость. Хоть кто-то выжил.

Я бросил взгляд на соседний куст и увидел там военных и Демидова, лежащих за высокой травой. Небритый, два бойца, Эдик и ещё один удачливый учёный были там. Я попытался махнуть им рукой, но вовремя заметил проходившего мимо человека. Его плащ был изорван у основания, а лицо было открыто. Я увидел шрам на левой щеке. Он шёл от уголка рта и вплоть до брови. Пройдясь взглядом по глазам человека, я ужаснулся — он смотрел на меня.