Альфред Элтон Ван Вогт: Клетка для разума (сборник)

Модьун цинично усмехнулся, когда оратор, закончив свою речь, проливающую новый свет на историю человечества, попросил задавать вопросы.

Было задано несколько глупых вопросов — люди, похоже, не совсем понимали, как отнестись к полученной только что ими информации. Модьун привлек к себе внимание, лениво задав вопрос:

— Вы уверены, что не описываете какую-то древнюю мифологию?

— Конечно, мы не можем быть уверены, — последовал осторожный ответ, — но думаем что нет.

— Ваш рассказ о наших далеких предках, — настаивал Модьун, — отнюдь не внушает мне доверия.

— Как и нам сначала, — ответил оратор. — Однако содержание и значительность полученных деталей гарантируют достоверность.

— Тогда выходит, что наши предки сражались, как животные, с непрекращающейся жестокостью, и это говорит о том, что они были способны на настоящую физическую активность.

— Это самое определенное из того, что мы обнаружили.

— И, подобно нашим животным, они действительно ходили на собственных ногах и не нуждались в искусственной поддержке?

— Вот именно, — ответил оратор.

— Могу представить реакцию тех, кто ранее заблуждался относительно этого вопроса, — саркастически заметил Модьун.

Слабые улыбки, выражающие согласие, появились на лицах многих людей.

— Представляю себе, — продолжил Модьун, — как они зачинали и рожали своих детей.

— О да, — последовал ответ. — В процессе спаривания женщина оплодотворялась, и через определенный период разрешалась от бремени.

Все в зале вздрогнули, словно перед их глазами на сцене совершался акт совокупления.

— Отвратительно, — пробормотала какая-то женщина.

— Боюсь, — добавил еще кто-то, — это начало человечества довольно-таки непросто принять. И теперь вы скажете нам, что они сами принимали пищу.

— Совершенно верно, — согласился оратор. — Пища проходила по пищеварительному тракту. Каждый человек усваивал ее индивидуально, а отходы удалялись в резервуар для удобрений.

Последовало еще несколько вопросов, но присутствующие охладели; докладчик по имени Дода почувствовал это через открытые усилители мысленного канала, посредством которого он связывался со своей «аудиторией». Заметив, что Модьун оставался в числе немногих, не отсоединившихся от канала, Дода мысленно обратился к нему:

— Кое-что заставляет меня предполагать, что вы больше других интересуетесь этими открытиями.

Модьуну стало смешно.

— У меня тело в два фута [1] около 61 см (Примеч. перев.) длиной и голова в четырнадцать дюймов в диаметре [2] 35,5 см. . Что может меня интересовать в древних людях, с их восемью футами мускулов и костей, которые могли самостоятельно поддерживать голову? Я догадываюсь, что вам бы хотелось, чтобы я вырос до таких размеров — как подопытный кролик.

— У наших предков рост был около шести футов.

— Да, но головы у них были меньше, вы же сами сказали это.

— Возможно, — в голосе Доды звучало отчаяние, — если бы какая-нибудь женщина согласилась вырасти, то для вас это могло бы стать интересным экспериментом.

Ответ Модьуна был язвительным и недоверчивым.

— Этого никогда не случится. Наши женщины куда как более изящны. — Он на мгновение умолк, а потом с иронией продолжил: — Почему бы вам не провести этот эксперимент на себе?

— Потому что я экспериментатор. Пройдет год, пока тело станет длиннее, потом, наверное, еще два года займет эксперимент, и еще один год, чтобы снова стать человеком. Кто-то должен наблюдать…

Модьун продолжил с насмешкой:

— Четыре года! Когда я хочу погубить чью-то репутацию, я руководствуюсь здравым смыслом. Позже я свяжусь с вами.

— Не говорите сразу же «нет», — умоляюще попросил Дода. — Не забывайте, именно вы сказали: кто-то должен время от времени выходить за барьер и смотреть, что происходит там, в мире снаружи.

— Я просто пошутил, — резко ответил Модьун.

— И все же вы сказали это. Все же… это было вашей мыслью.

И он был прав.

«Так всегда бывает, — угрюмо подумал Модьун, — что кто-то слушает даже случайные мысли и интерпретирует их по собственному усмотрению и сообразно своим целям…»

Не подлежало сомнению, что Дода выбрал его для эксперимента; свидетельство тому — эти его замечания. Во всяком случае… эти факты… их нельзя было просто отбросить в сторону.

Внезапно Модьун с задумчивостью сказал: