Грэм Макнилл - Последняя церковь (The Last Church)

— Гематит из полосчатой железной руды, — сказал Откровение. — Вероятнее всего, вышел на поверхность в результате оползня. Это объясняет удар молнии. И мне уже доводилось слышать об исцелении людей от глухоты и слепоты после попадания молнии, но в основном это были те, чей недуг имел психогенную природу и был следствием душевного потрясения, а не болезни тела.

— Ты пытаешься разоблачить чудо, на котором стоит эта церковь? — резко сказал Урия. — Если ты пытаешься подорвать чужую веру, то ты злой человек.

Откровение обошел вокруг Молниевого Камня и покачал головой:

— Во мне нет злого умысла, я лишь хочу объяснить, как подобное могло случиться без всякого участия божественной силы.

Постучав пальцем по виску, он добавил:

— Ты думаешь, что мир таков, каким ты его видишь, но ни ты и никакой другой человек не могут воспринимать мир непосредственно. Наш разум работает только с идеями и интерпретациями материальных предметов. Человеческий мозг — это поразительно сложный орган, мой друг, и особенно хорошо его моделирующим способностям удается создавать лица и голоса из неполных данных. [3]

— И причем же здесь это? — спросил Урия.

— А теперь представь: твой святой прячется от грозы у этого огромного камня, ударяет молния, вокруг шум, пламя, святой чувствует, как его тело пронзает сметающая все на своем пути энергия стихии. Разве не вероятно, что в такой безысходной ситуации человек, и раньше бывший религиозным, видит и слышит то, что он считает проявлением божественного? В конце концов, с людьми такое происходит постоянно. Когда ночью просыпаешься от страха, разве не кажется, что тьма в углу — это не просто тень, а фигура грабителя, а пол скрипит, потому что по нему идет убийца, а не потому что ночью дом остывает?

— Ты хочешь сказать, что ему все это пригрезилось?

— Что-то вроде этого, — согласился Откровение. — Я не говорю, что он сам все выдумал, но, учитывая происхождение и эволюцию религий в истории человечества, такое объяснение наиболее вероятно и убедительно. Ты так не думаешь?

— Нет, — произнес Урия. — Не думаю.

— Нет? — переспросил Откровение. — Ты кажешься мне разумным человеком, Урия Олатэр. Почему же ты не хочешь хотя бы допустить возможность такого объяснения?

— Потому что у меня тоже было видение, в котором бог явился мне и говорил со мной. Ничто не сравнится с личным опытом, безусловно подтверждающим существование божественного.

— А, личный опыт, — сказал Откровение. — Переживание, которое полностью убедило тебя и которое нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Скажи, где видение пришло к тебе?

— На поле боя в землях франков, — ответил Урия. — Много лет назад.

— Франки уже давно приведены к Единению, — заметил Откровение. — Последнее сражение случилось почти полвека назад. Должно быть, тогда ты был очень молод.

— Действительно, — признался Урия. — Я был молодым и глупым.

— Не лучший объект для божественного внимания, — сказал Откровение. — Но с другой стороны, мне часто казалось, что герои твоих священных книг весьма далеки от идеала для подражания, так что тут нет ничего удивительного.

Насмешливый тон Откровения вызвал в Урии волну гнева, но он сдержался и, повернувшись к Молниевому Камню спиной, стал взбираться по лестнице. Вернувшись к освещенному свечами алтарю, он остановился на мгновение, чтобы отдышаться и успокоить бешено бьющееся сердце. Он взял с престола книгу в кожаном переплете и опустился на одну из скамей, обращенных к алтарю.

Услышав шаги гостя, он сказал:

— Ты прибыл сюда, будучи враждебно настроенным, Откровение. Ты утверждаешь, что хочешь больше узнать обо мне и этой церкви? Хорошо, давай же устроим словесную дуэль: будем атаковать убеждения друг друга, будем делать выпады аргументами и парировать контраргументами. Говори, что хочешь, и мы проведем всю ночь за этой пикировкой. Но с рассветом ты уйдешь и никогда не вернешься.

Задержавшись, чтобы рассмотреть часы судного дня, Откровение спустился по ступеням с алтарного возвышения. Увидев книгу, которую держал Урия, он скрестил руки на груди.

— Именно так я и поступлю. У меня есть и другие дела, но эту ночь я могу посвятить нашей беседе, — подтвердил Откровение и указал на книгу, которую Урия прижимал к щуплой груди. — И враждебен я только оттого, что меня приводит в ярость добровольная зашоренность тех, кто всю жизнь остается рабом фантастических идей, изложенных в твоей книге и ей подобных, — рабом того проклятого грома, что ты держишь в руках.