Дмитрий Дашко - Подземка

Боцман пошёл впереди, Верблюд замыкающим. Можно было подумать, что они встали так для нашего блага, но мне в голову пришла мысль о тисках. Я пощупал рукоятку пистолета, она была тёплой и подействовала на меня успокаивающе.

Возможно, мне просто не по себе, и я сам себя накручиваю, но чувство опасности не проходило.

Навстречу попались поисковики: Гена со Славой. Увидев меня, они нахмурились, сжали кулаки. Я виновато опустил голову. Всё могло сложиться иначе. Они нормальные ребята, жаль, вот только, что между нами пробежала чёрная кошка.

Не знаю, что заставило меня остановиться, когда мы поравнялись.

— Подождите, мужики, — попросил я. — Спросить надо.

Поисковики замерли. Их взгляды были полны ненависти.

— Я бы тебе лучше по уху съездил, — мечтательно произнёс Гена.

Верблюд угрожающе хлопнул по рожку автомата.

— Но-но!

— Не надо, — умоляюще произнёс я. — Гена, Слава, я не хотел. Так получилось…

Поисковики возмущённо фыркнули.

— Парни, нам делить нечего. Не я придумал эти правила. Только одно скажите: вы в последний раз выходили на поверхность не по новому маршруту, присланному с Центральной?

— По новому, — кивнул Гена.

— И в итоге нарвались на гнездо гарпий?

— Было дело, — грустно подтвердил поисковик. — А что?

— Да так, ничего, — я опустил глаза. — Проверил пару соображений.

Поисковики недоумённо переглянулись, а мы пошагали дальше.

— Ты чего такой любопытный, Лосев? — спросил мне в спину Верблюд.

— Тебе-то какое дело?

— Обыкновенное. У нас на Центральной шибко любопытных жуть как не любят.

— Так я на любовь вроде и не напрашиваюсь, — заметил я.

Верблюд замолчал, переваривая услышанное. Его напарник тоже держал ухо востро. Он обернулся, ожёг меня косым взглядом, и что-то угрожающе прошипел. Я в ответ лишь виновато кивнул, но не похоже, чтобы это успокоило Боцмана. Он сурово затряс головой, и я отвернулся. Слишком много агрессии в наших бодигардах. Гляди, как бы не выплеснулась на первого подвернувшегося.

Ещё на входе в туннель я снял оружие с предохранителя, проверил тесак. Вроде всё нормально, готов к труду и обороне. Особенно, к обороне. Интересно, что мне не нравится больше: опасности, возможно стерегущие нас в тёмном зеве перегона, или два навязанных телохранителя? И почему я испытываю к ним постоянно усиливающуюся антипатию?

Может это ревность? Мне хочется быть единственным мужчиной рядом с Лило, распустить павлиний хвост, повыпендриваться, а тут нашу тёплую компанию разбавляют сразу несколько суперменов. Шансы мои начинают падать. Пусть немного, но мне всё равно не очень приятно видеть своих конкурентов. Они ведут себя с Лило довольно корректно, но, покинув островок цивилизации, могут резко перемениться.

Или интуиция? Необъяснимая, не имеющая рационального объяснения тревога за себя, за девушку.

Пока не могу понять, не хватает исходных данных. Но скоро всё прояснится. Я пойму насколько беспочвенны мои опасения.

Туннель попался из разряда нелёгких. Должно быть, его проектировали с жуткого похмелья. Иной причины, объяснявшей многочисленные повороты через каждые десять-пятнадцать метров, подъёмы и спады, я отыскать не мог.

Иногда туннель разветвлялся, но Боцман безошибочно выбирал нужный рукав.

Мы шли, словно в лабиринте, и, наверное, никто бы из нас не удивился, увидев выскочившего из-за угла

Минотавра.

У аргонавтов была нить Ариадны, у нас фонарики на батарейках и безукоризненное чутьё Боцмана. Возможно, ему доводилось бывать тут и раньше, но это ж какую надо иметь зрительную память, чтобы держать всё в голове.

Я шагал настороже, контролировал каждое движение Боцмана и Верблюда, однако, несмотря на предпринятые меры, всё равно проворонил стремительную атаку. Они кинулись на меня вдвоём. Боцман обогнул Лило, а его коллега подсечкой сбил меня с ног. Как среагировала на нападение девушка, я не успел заметить. Кажется, ей занимался Верблюд. Он исчез из зоны видимости. Меня же грамотно уложили на спину и лишили автомата. К счастью, пистолет и нож пока оставались при мне.

— Нельзя быть таким любопытным, — склонился надо мной Боцман.

Меня неприятно поразил его взгляд: дикий и кровожадный. Казалось, смотрит не человек, а проголодавшийся хищник.

— Я не понимаю, Боцман, в чём дело? — сдавленно прохрипел я.

Рука телохранителя сжимала мне горло. Было трудно глотать, воздух с трудом поступал в лёгкие.

Склонившийся телохранитель криво ухмыльнулся.