Дмитрий Дашко - Подземка

Осталось чуть-чуть, всего ничего. Ещё три перекрёстка, потом поворот направо. Машину можно бросить прямо у подземного перехода. Бог с ним, с аккумулятором, кто-то из другого каравана потом снимет его для нас. Договоримся, чай не впервой. Мы все друг другу чего-то должны. Сейчас не до жиру. В мешках самый ценный груз. Надо успеть с ним до того, как гарпии закроют собой небо. Понятно, что пятеро поисковиков трудный орешек, но у нас просто не хватит патронов, чтобы перестрелять всю нечисть, а если к гарпиям подтянется подкрепление в виде йети или тех же ходячих трупов, нам не выдюжить. Однозначно. И никто не придёт на помощь.

До Двадцатки осталось чуть-чуть, бегом я бы покрыл это расстояние меньше чем за минуту, но видимо кто-то на небесах поставил на другую карту. На призывной писк гонящихся за нами гарпий прибывали всё новые стаи, некоторые летели практически на перехват. Одна из тварей вдруг круто спикировала и ринулась на лобовое стекло. То ли глупая, то ли решила пожертвовать собой ради остальных. Столкновения было не избежать, не спасла даже мгновенная реакция Антона. Чёрное плотное облако закрыло передний обзор, и практически следом последовал глухой удар. Взвизгнули тормоза. Осколки фонтаном разлетелись по сторонам вместе с перьями, ошмётками и липкой кровью человеческой и твари.

Антон сдавлено крикнул и тут же замолк. Однако мой сосед был из крепкой породы, таких теперь нет. Даже умирая, он успел выполнить шоферской долг.

«Газель» описала дугу, опасно накренилась, но потом стала как вкопанная. Я приподнял очки и вытер выступивший на лбу пот. Он был холодным.

Правая передняя дверца распахнулась, из неё вывалился Ботвинник. К счастью, он был всего лишь ранен и, похоже, не очень сильно. Димка не упал, он шатался, но всё равно держался на ногах, каких бы усилий от него это ни требовало. Я подскочил к нему, но он отстранился и коротко приказал:

— Отставить. Я справлюсь.

И добавил, с трудом шевеля разбитыми губами:

— Разгружаемся и уходим. В темпе…

Сам вскинул автомат и уставил ствол в небо. Всё верно, кому-то придётся прикрывать наш отход. Скоро здесь будут кишмя кишеть разная нечисть.

Я машинально посмотрел на подсвеченный циферблат наручных часов. Ещё минут сорок мы можем оставаться на поверхности, но гарпии справятся с нами гораздо быстрей.

АКС Ботвинника застучал короткими очередями. Под аккомпанемент выстрелов мы похватали добычу и поволокли к станции.

— Мать твою! — выругался Толик. Дорогу к спасению перегородила целая орава ходячих трупов. Похоже, их привлёк шум, и они умудрились перекрыть нам путь. Хочешь не хочешь, придётся прорываться через плотный строй мертвяков. Я поднял автомат и, удерживая его в правой руке, стал методично, будто на учении отстреливать одного зомбаря за другим. Мертвецы падали, но место окончательно почившего в бозе сразу занимал следующий неупокоённый. Казалось, этому не будет конца. Патронов на всю ораву просто не хватит, а орудовать прикладами в таком скоплении невозможно.

Нас могли задавить количеством, мы теряли драгоценные секунды. Этим не преминули воспользоваться гарпии.

Они с клекотом пронеслись над нами в бреющем полете, будто самолёты-штурмовики. Две замыкающих строй гадины ловко подхватили когтями Славку Терёхина и без особых усилий подняли в небо. Это произошло так быстро, что никто из нас не успел среагировать. Антон как раз расстрелял последнюю автоматную обойму и лез в кобуру за пистолетом, а мы были слишком увлечены истреблением мертвецов.

Толик поднял автомат и тут же опустил: Славку утащили на такую высоту, что если бы даже удалось сбить гарпий, не зацепив поисковика случайной пулей, при падении он всё равно бы разбился насмерть. Караван потерял ещё одного бойца. Что ж, мы знали, на что идём. Бравада на острие бритвы не может быть вечной. Рано или поздно наступает расплата. Прощай, Славка! Ты был отличным парнем.

Стая, сделав над площадью круг, возвращалась. Тогда я понял, что всё, мы влипли. Патроны практически на исходе, скоро нас можно будет брать голыми руками. Безоружному человеку справиться с крылатой тварью практически невозможно, а когда их штук по десять на одного, о каком-то сопротивлении можно даже не мечтать. У нас осталось только одно: продать наши жизни как можно дороже, а перед уходом в небытие выпустить себе в висок прибережённый для такого случая последний патрон.

Что же, в какой-то степени моя жизнь удалась. Не все, разумеется, переделал, не всё довёл до конца, но перед смертью будет что вспомнить, а ради этого стоило жить и умереть. Жаль рубаха на мне не чистая, ну да ладно. Кому надо, тот поймёт и простит.