Тимур Туров: Ядовитая кровь

– Замолкни, мелкий! – повысил голос Гетьман. – Сейчас к свиньям собачьим высажу из машины.

– О! – закричал в восторге Джоко. – Владо – суеверный! Владо не любит это... сглазить.

Влад тяжело вздохнул и указал вперед:

– Олежек, вон там, где расширение, притормозишь, я осуществлю свою непосредственную угрозу.

– А немца? – оживился Олег.

– А немца с собой возьмем. Немецкая общественность жаждет узнать, как тут живут аборигены.

– Жаль...

Дорога, наконец, стала шире, справа открылся небольшой карман в скале.

– Вот тут? – уточнил Олег.

– Тут, – подтвердил Влад.

– Владо, я же пошутил! – голос Джоко стал неуверенным. – Я же не хотел тебя обидеть...

– Никто не хотел, – сказал Влад. – Но за все нужно платить.

Олег остановил машину в метре от скалы, так, чтобы дверцы справа можно было открыть.

– Приехали, – сказал Влад и вышел из машины. – Джоко, ты сам или тебе помочь?

Джоко что-то быстро заговорил по-немецки, сбиваясь, начиная заново. Немец слушал, потом усмехнулся и вылез из машины.

– Он говорить... что я не смогу без переводчик... – сказал Курт Мюллер. – Что он нужен... его не можно высаживать. Не можно?

Влад подошел к краю обрыва, закинул автомат за спину и потянулся.

– Русский вы знаете, я вижу, – задумчиво произнес он. – А сербский язык... Я украинец, поэтому польский, сербский, чешский, словацкий – пойму. Говорить, может, и не выйдет, но, полагаю, местные жители также разберутся. Я же разобрался, когда Джоко позавчера рассказывал своему приятелю, как накануне украл у француза деньги, а неделю назад продал мусульманам ящик патронов. Я не ошибся, Джоко?

Джоко потрясенно молчал.

– Так это он патроны спер? – Столяров обернулся с переднего сиденья к переводчику, недобро прищурился. – Мы, значит, тут все вместе корячимся, начальство уговариваем, чтобы дело замять, а это ты аферы проворачиваешь? И два автомата в прошлом месяце – твоя работа? И видуху в июне у Коляныча – тоже ты?

Джоко, зажмурившись, помотал головой.

– Не ври, – сказал Столяров и вылез из машины, хлопнув дверцей.

Автомат Олежек держал в правой руке, дулом книзу, палец лежал на спусковом крючке, а флажок предохранителя был сдвинут.

– Ты, значит, патроны на прошлой неделе продал, а меня обстреляли три дня назад, чуть не достали, блин! – Столяров открыл дверцу. – Выходи, мерзавец, сейчас я с тобой... Слышь, Мюллер, тебе фотография мертвого серба не нужна? Можно застреленного, а если нужно, то и задушенного? Почем у вас покойничек в журнале?

– Ножом... – сказал Мюллер. – Сильно и широко, чтобы... внутренние части, кровь...

Немец достал из машины свой кофр, извлек фотоаппарат с мощной оптикой.

– На фоне... камень... гросс камень... скала, – немец взвел затвор фотоаппарата. – Вы его режете... я платить... триста евро.

Джоко забился в угол машины и мелко дрожал.

– Триста евро, – разочарованно протянул Столяров. – Триста евро, я слышал, бабы в Германии за эпизод в порно получают. А тут – живого человека зарезать. Ладно, не человека, человечка, но ведь живого... И кровь, кишки, сам вымажусь в результате. Полторы штуки.

– Сколько? – переспросил немец.

– Одна тысяча и пятьсот евро, – Столяров показал вначале один палец, потом растопырил пятерню.

И палец и пятерня у двухметрового Олежки были внушительные, как раз на полторы штуки евро.

– Много... – покачал головой немец. – Восемьсот.

– Полторы, – Столяров не сводил взгляда с Джоко, словно не жуликоватый паренек сидел, скорчившись на заднем сиденье «уазика», а те самые полторы тысячи европейских денег.

– Тысяча, – сказал Курт Мюллер.

Столяров задумался, цыкнул зубом и снова мотнул головой. Немецкая прижимистость явно не вызывала одобрения у старшего прапорщика из Днепропетровска, прибывшего в Косово именно с целью заработать немного денег.

Столяров как раз набрал в грудь воздуха, чтобы еще раз повторить свои «полторы штуки», когда Влад что-то негромко сказал.

– Что? – переспросил, не оборачиваясь, Столяров.

– Что-то тихо, – Влад сказал это спокойно, но его правая рука легла на ствол автомата.

Столяров отвернулся от Джоко и прислушался – где-то вверху выл, заплутав в скалах, ветер. Снизу, из пропасти, доносилось еле слышное шуршание крохотного водопада.

– Ты о чем? – спросил Столяров. – Вроде нормально...

– Собак слышишь? – Влад оглянулся на Столярова. – Тут по прямой до деревни – метров пятьсот. Так?

По дороге, обходившей пропасть и петлявшей между скал, до деревни было еще километра четыре, но напрямую, через пропасть и сквозь расщелину, действительно выходило не больше полукилометра.