Андрей Вербицкий: Хроники Зареченска

Александр взял себя в руки, решив, что с лунами он разберётся чуть позже, сказал:

— Успокоился уже?

— Да, — ответил долговязый. В его голосе послышалась застенчивость. Но Саша не обратил на это внимание.

— Твой товарищ мёртв. Давно уже, несколько часов как минимум. — Бер подумал и спросил. — А где ваш четвёртый?

— А хрен его знает. Сбежал, скорее всего, когда мы в бессознанку брякнулись. Он всегда был трусоват. Но я с ним потом перетру.

— Ну, это вряд ли.

— Это почему ещё? — поинтересовался длинный.

— Потом расскажу, — Беру не хотелось указывать на небо. Он питал слабую надежду, что две луны это глюк, как производное от удара головой о землю, например.

— Чувак, у тебя есть представление, где мы? А то из-за этой свистопляски у меня складывается настойчивое ощущение, что мы далеко от гаражей, и две луны смущают как-то не по-детски.

Сашка аж подскочил на месте:

— Так ты тоже видел?

— Ну да. Я же на два часа раньше пришел в себя. И даже прошёлся вокруг пока вы тут все в отключке валялись. Я так понял, нас перенесли на какой-то пустырь. Только кому делать нечего, непонятно.

— Не будем торопиться с выводами. Надо рассвета ждать. Потом тщательно осмотрим местность, — Бер посмотрел на часы. Стрелки остановились на начале восьмого. Он потрусил рукой, и часы завелись. Удовлетворительно кивнул и достал из кармана джинс мобильный. Телефон не работал.

— Мобилу проверяешь? Дохлый номер. Моему телефону каюк пришел.

— Слушай длинный помолчи. Без тебя тошно. — Саша вытащил аккумулятор и вставил его заново. Не помогло.

— Фикса я.

— Чего? — Саша недоумённо глянул на гопстопника.

— Фикса. Кликуха такая у меня, — представился длинный.

— Ну да. — Бер усмехнулся. — Кто бы мог сомневаться.

— Чё не нравится моя кликуха? — Фикса ухмыльнулся. — А по мне так в самый раз.

— А я совсем не против. Фикса так Фикса. Если б ты ещё по человески разговаривал, а не на своём полублатном, да на людей в подворотнях не кидался, был бы на приличного человека похож.

— Но, но. Не наезжай, ладно. Мы тут, походу, в одной лодке. Дружить нужно. Семьями. — С обидой в голосе сказал длинный.

— Хорошо, — пошёл на попятную Бер. — Сначала разберемся, что с нами и главное где мы, потом всё остальное.

— Согласен, — Фикса задумчиво почесал затылок. — Слышь у тебя случаем пожрать нет. Ну, типа батончика шоколадного?

— Нет.

— Я так и думал, — длинный вздохнул. — А…

— Попить, тоже нет, — предупреждая вопрос, сказал Саша.

— Мысли читаешь, что ли? — хмыкнул Фикса.

— Твои мысли на лице твоём написаны. — Саша поднялся на ноги. Голова немного закружилась и перестала. — Кажется рассвет скоро.

— Неужели мы так долго в отключке провалялись? — удивился Фикса. — И, правда, смотри.

Саша смолчал. Он и так видел, край восходящего солнца озарил горизонт. Открыв молодым людям нереальную картину. На восток уходила степь, заросшая выжженной пожелтевшей на солнце травой. На всём обозреваемом пространстве не росло ни одного дерева. Остаток асфальтированной дороги был занят ими самими и разбросанным мусором. Эта дорога должна была длиться к улице Урицкого и влиться в проспект Академика Погорелова, но обрывалась в пятнадцати метрах от них. Будто ножом кто-то срезал и её и город. Слева раньше был поворот к гаражам, возле которых Сашу и пытались ограбить, но ни поворота, ни самих гаражей как таковых не просматривалось.

— Еханый бабай! — воскликнул Фикса, и челюсть у него отвисла. — Явно не пустырь.

— Что? — Саша развернулся и увидел ещё более утопическую картину.

На западе встала перед глазами совершенно иная картина. Десятки полуразрушенных кирпичных хрущёвок загораживали горизонт. От более новых панельных девятиэтажек остались только холмы из щебня и бетонных плит. За этими развалинами должны быть улицы с частными домами, но они не просматривались. Повсюду в небо поднимался дым от многочисленных пожаров. У Саши учащенно забилось сердце в тревоге, там его дом, родители и сестрёнка. Только сейчас, когда шок от увиденного затмил собой шок от попадания в это непонятное место, в душе проснулась тревога за родных. То, что этот мир другой Саша разумом уже понял. Он втянул ноздрями воздух. Вроде нормальный. Дышится очень легко. Потом подпрыгнул, прислушался к ощущениям. Показалось или нет, вроде чуток полегче прыгать, чем на земле. «Ладно, потом разберёмся», — подумал Александр. — «Сейчас другое важнее».

— Мне нужно идти, — прошептал он.