Барбара Хэмбли: Дети Джедаев

Она покачала головой: знак не отрицания, а своего рода удивления.

— Я все думаю о Никосе, — сказала она. — О бытье «другим кореллианцем с тем же именем».

Она повернула руки ладонями вверх, как тогда, очнушись на «Охотничьем Счастье», она чувствовала их форму, их юную силу и узор жилок и мускулов под фарфорово-тонкой кожей. Повела пальцами по рукояти меча, который у нее некогда хватило умения изготовить. Так как его голова находилась рядом. Люк видел, что у корней ее светлых волос уже виден каштановый цвет, и знал, что через несколько месяцев они целиком будут той тяжелой, светло-коричневой гривой, которую он помнил по видениям и снам.

— Я все гадаю, не следовало ли мне остаться там, где была.

— Нет, — заявил Люк со всей серьезностью, зная это всем своим существом. — Нет.

Она снова повесила оружие на пояс.

— Даже если б я знала… про это, — тихо проговорила она, — даже если б я догадалась… смогла заглянуть в будущее… когда Крей спросила у меня, не хочу ли я… занять ее место… я не смогла бы сказать «нет». Люк, я…

Он заключил ее в объятия, и их губы встретились в крепком поцелуе: давая, забывая, вспоминая, зная. Говоря ей без слов, насколько беспочвенны ее сомнения, которые она не смела высказать.

— Я ведь люблю не Силу в тебе, — тихо сказал он, когда они наконец отпустили друг друга, — а тебя.

Она нагнула голову вперед, уткнувшись лбом ему в плечо; они были примерно одного роста.

— Мне это будет нелегко, — тихо проговорила она. — Возможно, нелегко будет нам обоим. Бродя прошлой ночью в пещерах, я иногда винила во всем этом тебя. Я сердилась — думаю, я все еще сердита, в глубине души. Не знаю, как ты можешь быть в ответе, но все равно винила я тебя.

Люк кивнул, хотя слова эти ранили его. Каким-то странным образом он понял, что они не были личными и их лучше знать.

— Я понимаю.

Она повернула голову и посмотрела на него с кривой улыбкой.

— О, это замечательно. А мне объяснишь? Вместо объяснений он снова поцеловал ее.

— Ты отправишься со мной на Явин? — Когда она заколебалась, он добавил: — Ты не обязана. И тебе не обязательно решать сейчас. Лея передавала мне, что ты записала имена тех людей, которые, как ты помнишь, были здесь… Она говорит, что на Корусканте тебе будут рады, на какой бы срок ты ни захотела там остаться. И я знаю, что будет нелегко жить… жить рядом с учениками, владеющими Силой. Но твое знание старых методов обучения, старых способов тренировки помогло бы мне…

Он запинался, подбирая слова, и в неподвижности ее лица он увидел ее стремление не беспокоить его из-за своей боли, из-за своей неуверенности.

А, черт с ним со всем…

— Ты нужна мне, — тихо сказал он. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Если удастся — навсегда.

Ее губы изогнулись в улыбке.

— Навсегда. — Серые глаза встретились взглядом с его глазами, более темные, чем окружающий их туман, но словно светящиеся изнутри. — Я люблю тебя, Люк, но… это будет нелегко. Но я думаю… я чувствую, что мы будем в жизни друг друга надолго.

— У нас есть время, — заверил он ее. — Спешить незачем. Ничего срочного нет. Но есть — и всегда будет — моя любовь к тебе.

Они все еще крепко сжимали друг друга в объятиях, положив головы друг другу на плечи, когда в проломленном арочном проеме появились Хэн и Лея, Чуви, Трипио и Арту.

— Пусть немного побудут так, — тихо предложила Лея.

— Целовать ее он может и на корабле, — добродушно сказал Хэн. — Джевакс наконец отремонтировал взлетно-посадочные шахты, мы погрузили те штуковины из детской, и мне лично хочется свалить с этой скалы, пока не случилось еще что-нибудь.

— Это было бы желательно, ваше превосходительство, — добавил Трипио. — Адмирал Акбар упоминал о концентрации войск гранд-адмирала Харрска в Секторе Атравис, и мы понятия не имеем, где или у кого укрылись Роганда и ее сын. Учитывая необходимость внесения небольших, но значительных изменений в схемы всех кораблей флота — или подыскания адекватной защиты там, где изменения схем непрактичны, — наверно, будет разумным отправиться в путь как можно скорее.

— Ты прав. — Лея в последний раз огляделась кругом, окидывая взглядом Дом Плетта, а вернее, развалины, оставленные Империей: разрушенные стены, рухнувшие арки, металлическая плита над колодцем. Эхо его древнего покоя наполнило ее, заглушая боль и разрушения, как затягивают вездесущие лианы горные ущелья, сгладило шрамы, оставленные тем давним обстрелом. Казалось, она снова услышала где-то детские голоса, распевающие ту старую песню о забытой королеве и ее волшебных птицах.