Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

– А как же… Тебя гранатой оглушило. Я к тебе – а тут сзади навалились. Нас четверых и взяли. Недолго мы на свободе пробыли.

Я промолчал, подумав, что между прежней несвободой и нынешней всё‑таки есть разница. Сейчас‑то я пленный. А точнее – бандит, потому что партизан считали бандитами. И я не удержал вопроса:

– И чего теперь?

– Теперь расстреляют или повесят, – буднично отозвался Сашка. – Если не извернёмся удрать… А ты здорово стреляешь, я видел. Раз – и тот только башкой дёрнул… Кольку жалко.

– Нас пожалеть надо. – выдавил я. Сашка подумал и кивнул:

– И то…

– Болтать‑то хватит, хватит болтать, – уныло пробурчал длинный полицай.

– А что? – Сашка огрызнулся. – Застрелишь, шкура? Давай…

– Да ладно, чего ты… – буркнул полицай. – Не надо болтать‑то…

– Мальчишки, – услышал я шёпот Сергея Викентьевича, – если удобное место увидите – прыгайте и бегите. Мы с Эйно их задержим. Сразу бегите, как увидите, что можно.

Я бы не испугался бежать, честно. Но тут было некуда. Я зло спросил в пространство:

– Кто мои колёса с…дил? Они же вам малы, пидарасам, – и подумал: «Господи, прости за ругань…»

– Мне в самый раз, – отозвался без обиды один, шедший сбоку. – Важные ботинки. А тебе что. Тебя всё равно шлёпнут. Лучше я буду носить, чем немцы.

– Да лучше чёрту, чем тебе, – искренне сказал я. – Хорошо вас кормят‑то хоть, шакалы? Или объедки позволяют подбирать?

– Лайся, лайся, – опять не обиделся он. Я пожелал:

– Можешь ещё из моих носок суп сварить и схавать, козлина.

Голова, болевшая сначала, прошла быстро. И, оглянувшись в первый раз, я увидел, что мы вползаем на деревенскую улицу. Посреди неё стоял танк – какой‑то не страшный, смешной, похожий на утку, даже без пушки, с двумя пулемётами в маленькой башенке. Возле большого дома, стоявшего в вырубленном палисаднике, замер мотоцикл, легковушка, возле которой возился шофёр. Больше солдат не было видно. Над входом висел флаг. Ближние дома тоже были разрушены, хотя подальше деревня была вполне обычной, я даже увидел людей – гражданских, так сказать.

На крыльцо вышел длинный – не высокий, а именно длинный, худой и нескладный – молодой офицер. Не армейский, а ЭсЭсовец, я званий не знал, но по петлицам отличил. Наверное, он нас увидел в окно и сейчас смотрел недовольно, что‑то дожёвывая. Обедать помешали… Или завтракать, судя по времени. Один из полицаев подбежал к немцу и начал что‑то объяснять на ломаном немецком. Немец смотрел сверху, с крыльца, как смотрят на пытающуюся подражать человеку обезьяну. Потом махнул рукой и свистнул.

Из‑за дома появились четверо солдат – тоже ЭсЭсовцев, здоровых, как шкафы. Офицер ушёл в дом, несколько раз ткнув пальцем и что‑то прогундев. Если бы эти чёртовы полицаи тоже куда‑нибудь ушли… но они торчали вокруг и смотрели, как нас сдёргивают с телеги.

Один из ЭсЭсовцев вывернул мне руки – так, что локти сошлись за спиной, и я невольно вскрикнул и рванулся. В тот же момент второй ударил меня кулаком в грудь, и я пришёл в себя только внутри дома, когда меня, абсолютно голого, впихнули в небольшую комнату.

Этот самый офицер сидел за столом в углу и пил кофе. (Сволочи, ну что они, сговорились, что ли?!) У торца стола пристроилась пышноволосая красавица в безукоризненном мундире, перед ней лежали блокнот и ручка. Она сразу уставилась на меня, дёрнула углом рта и что‑то сказала офицеру. Тот засмеялся. Я понял, что им смешно, как я прикрываюсь ладонями, но отвести их не мог. А в углу, около другого небольшого столика стоял амбал в резиновом фартуке поверх формы. А на столике лежали предметы.

«Вот и всё,» – подумал я, уже не в силах отвести от них взгляда. Я даже не сразу сообразил, что женщина меня спрашивает – почти без акцента, только очень медленно и раздельно, явно подбирая слова:

– Мальчик. Твоё имя?

– Шшшшшалыгин… Ббббборрис, – это получилось унизительно, но я ничего с собой не мог поделать.

– Сколько тебе лет?

– Ччччетрнацть…

– Ты бежал из поезда?

– Ддддда.

Они какое‑то время что‑то сверяли по бумагам. Амбал перекладывал с места на место свой инструмент и зевал, потом щёлкнул резиновой плёткой и подмигнул мне. Я чуть не обоссался и судорожно стиснул ладони. Женщина тем временем снова начала спрашивать:

– Ты стал партизан?

– Ддда…

– Где младшие дети?

– Й…йа нннн… я не знаю. Они ушшшли.

– Куда?

– Я не ззззз… я не знаю. Им кккомандир скк… сказал.

– Кто ваш командир?