Роман Злотников - Братство порога

— Надень лучше вот это, — проговорил Гархаллокс, протягивая ему изрядный лоскут плотной черной ткани.

Лоскут при ближайшем рассмотрении оказался колпаком, полностью скрывавшим лицо, оставляя открытыми только узкие прорези для глаз.

— Эта штуковина оскорбляет мое чувство прекрасного, — усмехнулся Константин. — Ты считаешь, она необходима?

— Так будет лучше, — с уверенностью проговорил Гархаллокс, — твоя жизнь слишком ценна для всех нас. Твое лицо… оно стало приметнее, чем было раньше. Тот, кто лишь раз его увидит, уж точно не забудет до конца жизни. Извини…

— Среди твоих людей могут оказаться предатели?

— Это наши люди, — уточнил Гархаллокс— Не мои наши. Это ты первым начал искать тех, в ком еще жива ненависть к ним, ненависть, прошедшая через многие поколения. Ты знаешь, какова она, эта ненависть к ним. Ты нашел меня. А я просто продолжил твое дело. Теперь нас много. И я уверен, что все мои… все наши люди преданны нам — тебе и мне — до последнего вздоха. Но… не мне тебе объяснять, что существует уйма способов выведать у человека необходимые сведения без его на то воли. Это вовсе не трудно. Тем более для них. Ты сам учил меня когда-то осторожности, — помедлив, добавил он. — Когда только мы вдвоем составляли Круг Истины.

— Никаких названий! — поморщился Константин. — Что еще за Круг Истины?! Если мы хотим сохранить наше общество в тайне — никаких названий. Никаких тайных знаков! Никаких ритуалов! Никаких шифрованных посланий! Ничего такого, что могло бы привлечь внимание непосвященных! Нам ни к чему все эти… игрушки для взрослых.

— Я помню и знаю. Круг Истины — так называю общество я, и только я. Прости мне мою слабость.

«Круг Истины, — мысленно повторил Константин слова своего друга и соратника, — а вообще-то неплохо!.. — Он вспомнил, что ему предстоит сейчас совершить, и с каким-то сладострастным нетерпением стиснул зубы. — Посмотрим, посмотрим… Неужели наши дела так хороши, как говорит Гархаллокс? О, как давно я не был среди людей!..»

Пока Константин надевал колпак, Гархаллокс, раздвинув портьеры, покинул комнату — ярко сверкнула и тотчас сомкнулась щель, на мгновение озарив каждый пыльный уголок тесного помещения.

По ту сторону портьер послышались раскаты глухого рева. Константин немного подождал, пока шум утихнет, потом резко откинул портьеру и шагнул вперед. Мир звуков молниеносно съежился и исчез, словно сухой древесный лист в костре.

То, что увидел Константин, ошеломило его.

Как мог поместиться под башней, где располагалась резиденция архимага Сферы Жизни, этот громадный подземный зал? Даже освещенный несколькими сотнями факелов, укрепленных вдоль стен, он выглядел полутемным. На возвышении, где, выйдя из тесной комнаты, оказался Константин, яркий свет пламени резал глаза. Факелы на противоположной возвышению стене казались крохотными звездочками, мерцающими на ночном небосводе, а в центре зала, куда не доставали световые лучи, плавали густые тучи нетронутого мрака.

И этот зал был заполнен людьми, одетыми в одинаковые темные плащи, под которыми таилась их мирская одежда. Это там, в большом мире, они были теми, кому богами доверены нити людских судеб: богатыми торговцами, аристократами, родовое древо которых знало и королей, старшинами цеховых гильдий, верховными жрецами, воинскими начальниками, ворами, пользующимися немалой властью в ночном мире… и магами. Магов, пожалуй, было большинство. Но здесь никто не имел ни имени, ни звания, ни возраста. Здесь они были абсолютно равны, потому что каждому из них открылась истина, а истине чужда иерархия. Они подчинялись только Гархаллоксу, Указавшему-Путь, как одинаково любимые дети подчиняются отцу. А Константин был для них Тем-О-Ком-Рассказывают-Легенды, недостижимым и в полном смысле этого слова мифическим… даже не человеком, а образом, в реальности существования которого кое-кто мог и сомневаться.

До этой ночи.

В голове Константина сами собой вылепились слова: «Это именно то, к чему я так долго шел…» Он не успел додумать до конца эту мысль.

Настало время действовать. Время делать то, ради чего он пришел сюда сегодня.

Он закрыл глаза, привычным толчком воли вошел в транс и внутренним взором окинул толпу. Словно мириады пчелиных роев, закружились перед ним обретшие материальность человеческие мысли. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разглядеть в их клокочущем сонме дурных шершней потаенной вины, сплошь покрытых отвратительной шерстью страха.