Алек Майкл Экзалтер: Иная реальность

Обычно, тщательно изучая его возвышенное эротическое творчество, мужчины плэйбойского образа действия отрешенно вздыхали и безмолвно восхищались, а не чуждые немалой толики ханжества женщины также без слов окидывали виртуальность Кирилла беглым взором. Никому из них не могло прийти в голову, что виртуальное великолепие можно возжелать или ревновать к нему сексуального партнера.

Братский подарок Кирилла тоже должен был выйти в свет со значением, ведь Мефодий — большой ценитель женской красоты, пусть своей благоверной старался не изменять направо и налево. Идеальные образы чистой красоты на стене супружеской спальни в течение 12 месяцев станут напоминать счастливой семейной паре о том, что не все то золото, что блестит, широко раскинув ноги. Тем самым, он сумеет отдарить и толстожопую супружницу Мефодия — та не очень-то скрывала, что с большим трудом переносит деверя.

— А за это за все ты отдашь мне… не жену. На кой мне сдалась твоя Валька-корова? А "беретту", ту, что ты давеча приголубил на хазе у наркодеятеля, — начал Кирилл песнопение громко, а потом все тише и тише, закончив уже не репликой в сторону, а про себя: "У меня она будет целее, а у тебя Валька найдет, хай поднимет…"

Заранее предвкушая истинно мужское удовольствие от огнестрельной потехи, Кирилл подхватил с пола пятикилограммовую гантель и твердо ее нацелил на окно из пятиэтажки напротив. Оттуда по воскресеньям на весь квартал бухало многоваттное техно не меньше, чем в две сотни децибел. Гантелью отсюда поразить нарушителя общественного спокойствия едва ли возможно, а вот засадить в поганое окно из гранатомета Кириллу вполне было по силам. Несколько долгих минут удержав орудие страшной мести на весу и на расстоянии прямого выстрела, Кирилл вернулся к утренним заботам.

"Так-так, стирка, чистка отпадают — Дашка придет в субботу и все сделает, еще пусть пуговицу на рубашку пришьет, потом на рынок съездим или в оптовый магазин", — не без удовольствия планировал Кирилл, одновременно листая странички интернет-новостей. Ничего сенсационного и любопытного не обнаружив, он полюбовался на качественные изображения полярного сияния над каньонами американского Колорадо и кое-что скачал себе на будущее — Кирилл Дербанов ценил красивую фактуру и текстуру.

Спешить некуда. Поработать что ли?

На работе с утра его никто не ждал — народ и вожди в редакции скапливались пополудни — но отнюдь не возбранялось, чтобы дизайнер Дербанов принялся самоотверженно трудиться с первыми или там третьими петухами.

Быть по сему, и Кирилл решил отправиться в редакцию пораньше. Подобрать типажи для Мефодия и прикинуть, что с ними следует сотворить, можно дома, а вот обрабатывать их лучше в редакции — домашний ЖКИ-монитор нисколько не годился для подготовки изображений к печати.

С утра в тишине и покое заниматься творчеством не в пример продуктивнее, чем когда над душой толпятся сослуживцы и начальство. Какой уж тогда креатив?

Не оставляя креативных раздумий и селекционной работы, Кирилл кратко поговорил с Дашкой, едва не дав себя увлечь потоку бабских благоглупостей:

— Кирюша, родной! У нас в бухгалтерии все женщины читают твои эсэмэски. Спрашивают, почему ты не работаешь журналистом. Завидуют, что у нас такая любовь, такая любовь…

"Знали бы, дурищи, как я тебя люблю, вместе с писаками и твоей бухгалтерией", — подобные молчаливые комментарии очень помогали Кириллу вычленять значимую составляющую из Дашкиного обыденного словоизвержения.

— Давай, Кирюша, я к тебе в пятницу приеду, когда ты с работы вернешься? — искательно, о самом главном в конце, спросила Дашка, насилу покончив с сюсюкающим предисловием.

— Не получится, Дарья. В редакции корпоративная вечеринка. Без жен, мужей и любовниц. Главный шеф распорядился отпраздновать юбилейный выпуск, — отрезал Кирилл, пресекая робкие Дашкины притязания на неурочную любовь. О тренировке в тире он, ясное дело, предпочел умолчать — посвящать в такие дела пугливую и говорливую Дашку было никак невозможно.

— Извини, меня тут на работу срочно вызвали, — куртуазен Кирилл был далеко не всегда.

Общественный транспорт Кирилл никогда не проклинал и чувствовал себя в нем более чем комфортно — хмурый взгляд и внушительная комплекция пресекали в зародыше все попытки проникновения в запретную коммуникативную зону вокруг него. Если же сидеть, а не стоять, упираясь головой в потолок пассажирского салона, то тогда, вообще, благодать. Очевидно, Кирилл Дербанов прочно забыл, что такое ехать в час пик, когда в тесноте и обиде рабочий и служилый люд движется к трудовым свершениям нового дня.