Владимир Ильин - Пожелайте мне неудачи

На экране появилось изображение Нового Арбата, по которому мчался поток автомобилей. В фокусе находился широкий зад «наутилуса». Запись производилась явно «с колес», и поэтому изображение прыгало и подскакивало, но даже в этом случае было отчетливо видно, что впереди, метрах в пятидесяти, по соседней полосе движется очень грязный мини-вэн. Стекла его даже под ярким солнцем казались черными из-за сильной тонировки. Скорость мини-вэна была такой, что расстояние между ним и «наутилусом» не сокращалось, но и не увеличивалось.

Словно между ними была натянута невидимая нить – собственно, так оно и было…

Перед Калининским мостом минивэн свернул на Краснопресненскую набережную и притерся к тротуару. Что с ним было дальше, разглядеть не удалось: граница кадра сместилась так, что мини-вэн пропал из поля зрения… Всё было ясно: Сетов не хотел рисковать, двигаясь по мосту перед пустой машиной. Он не был уверен, что взрывная волна не достанет мини-вэн.

– Номерные знаки этого милого мини-вэнчика при желании можно разглядеть на сильном увеличении, но они, как и следовало предполагать, оказались фальшивые, – сказал я. – Миша уже проверял…

Чигринов кивнул. Под тем номером, который значился на минивэне, в Госавтоинспекции был зарегистрирован обыкновенный «жигуль» вполне мирного и явно не имеющего никакого отношения к махинациям с номерными знаками гражданина.

Видеопроектор перестал жужжать, в зале загорелся свет, и я оглядел присутствующих. Судя по их ошарашенному виду, мои логические умозаключения пали на благодатную почву и пустили побеги. Теперь уже мало кто сомневался в истинности моей версии случившегося. Однако следовало идти до конца.

– Что мы с вами еще упустили? – спросил я. – Ага, вы можете спросить меня: что ж, всё, что вы нам тут наговорили, очень логично и весьма вероятно. Но где доказательства?

– Да какие там доказательства, Генон! – воскликнул сидевший в углу Ромицын. – Тут и так всё ясно. Лопухнулись мы все, а эти умники нас красиво накололи!..

– Подожди, Саша, – остановил его я. – Доказательства в этом деле нужны не ради интереса. Между прочим, меня до сих пор разыскивает вся милиция Москвы, чтобы препроводить пред ясные очи руководителей государства. И вот тогда, когда это случится – а рано или поздно меня все-таки отыщут – мне придется изложить всё, что вы сейчас услышали, но с обоснованием каждого пункта своей версии… И мне кажется, что одной только логики для таких людей, как президент или премьер-министр, окажется недостаточно. Именно поэтому я и рискнул сегодня обратиться к вам, мои хорошие. Мне понадобится доказать свою правоту осязаемыми, материальными аргументами: актами экспертиз, заключениями экспертов и вещдоками – и только вы сможете мне в этом помочь. В создавшемся положении я не вправе требовать от вас беспрекословного подчинения, но могу только просить вас о помощи. Поэтому тот, кто не верит мне или не хочет участвовать в этой затее и дальше, сейчас имеет полное право уйти. В свою очередь, мне очень хотелось бы надеяться на безоговорочную поддержку тех, кто останется в этой комнате.

И я выжидающе умолк.

В помещении диспетчерской было непривычно тихо. Не стрекотали принтеры, не звонили обычные телефоны и не пиликали мелодично «сотовики». Люди, сидевшие передо мной, молчали. Но я видел по их лицам, что никто из них не уйдет сейчас, а значит и не уйдет никогда в будущем. Всех их, как и меня самого, Опека опутала невидимой паутиной, и расстаться с работой на это многорукое и многоногое чудовище они уже не смогут, вот в чем дело. Человек ко всему привыкает, а к своей работе – особенно. Он может постоянно скулить и жаловаться, сколько сил и нервов он тратит на это паскудное занятие, но стоит лишить его этого – и он неизбежно ощутит внутреннюю пустоту. В сущности, если вдуматься, то, наверное, всякая работа в этом мире столь же бессмысленна и бесполезна, по большому счету, как и Опека, но разве сумеет кто-нибудь убедить в этом человечество?..

Однако, об этом совсем не стоило говорить сейчас людям, которые внимательно и доверчиво смотрели на меня. Как и о том, что я знал, как будут развиваться события и дальше. Потому что всё, что я столь убедительно и логично доказывал им битых два часа, на самом деле было взято мной с потолка, и лично я вовсе не уверен, что именно так развивались события в субботу. В глубине души я подозреваю, что Сетов и супруги действительно погибли, потому что на месте взрыва были найдены останки человеческих тел. Видимо, тот план, который был разработан и осуществлен этой троицей, лишь по нелепой случайности не удался.