О'Санчес - Добудь восход на закате

— Да! — захотелось крикнуть человеку, — мне очень плохо! Я умираю. Но...но... но... мне... мне... я счастлив Тебя увидеть, Весна. Я счастлив, что в последний мой миг сознание изменило мне и подарило такое чудо. Мне... — Человек открыл рот, но ничего не сказал и разрыдался.

— Ты плохо одет и состарился. Ты плачешь, в то время как я пришла дарить радость миру. Ты часть этого прекрасного мира и также дорог для меня. Важен, дорог, любим. Не плачь же, я прошу тебя об этом. Я прошу!

— Да.

— Ты готов улыбаться и радоваться мне?

— Да.

— И никаких отныне мыслей о смерти?

— Нет.

— Ты сам это говоришь, своею волей?

— Да! Сам.

Девушка рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Вот видишь, какой молодец! Мне надо бежать, Матушка торопит, а это — для тебя!

Человек робко поднял глаза: красавица Весна и не думала таять в воздухе и в сознании, в ее изящных пальчиках переливался цветок не цветок — кусочек радуги.

— Возьми же, мне пора. — С этими словами Весна наклонилась к человеку, вложила ему в пальцы трепещущий свет, наклонилась еще, приблизила свое прекрасное лицо к его лицу, мятому и грязному и... Какой волшебный аромат... Человек потом вспоминал и не мог вспомнить — был поцелуй или не был? Или был?.. Никак не вспомнить. Он тоже хотел поцеловать ей руку, но не успел набраться храбрости — она выпрямилась и побежала дальше, легко перепрыгивая препятствия в виде кустов, мусорных куч, обломков строительных конструкций и прочего околочеловеческого ландшафта. Вдруг остановилась, обернулась и помахала ему рукой издалека... И нет ее...

Человек опустил взгляд — рука пуста, только пальцы в щепоти покалывает... Нет, не больно, а напротив, приятно как-то, словно... Человек напрягся умом, чтобы подобрать слова, описывающие радость в пальцах, принявших подарок от самой Весны... Но мысль его вдруг свернула на прежний путь... И споткнулась. Нет! О, нет! Нет, не будет никакого самопогубления! Я жив, я Весну видел, я говорил с ней, ее подарок со мною, и... я тоже вспомнил свое... Я никогда его не забывал.

Меня Сигорд зовут.

Целый день до вечера Сигорд не пил и не ел и только к вечеру почувствовал жажду. От залива он без остановки бежал, спотыкаясь, к себе домой, чтобы огородиться от внешнего мира, чтобы никто не помешал ему вновь и вновь вспоминать дивную встречу, мгновение за мгновением переживать его и плакать теперь уже счастливыми слезами...

Бежал... Это так думалось, что бежал, а на деле — неуклюжая трусца, вот и все, на что он был способен. В легких пожар, почки ноют и колени разболелись... Но это все ерунда, абсолютная ерунда! Сигорд, человек обретший имя, брезгливо поворочал матрас, накидал сверху тряпки, которые он использовал ночами вместо одеяла, осторожно завалился на лежанку и принялся мечтать, вспоминать... Раз за разом, словно понравившуюся пластинку, десять раз, двадцать, тридцать — и все мало... Слезы ручьем — специальную тряпку для них, которая почище... И головная боль куда-то подевалась. Весенние сумерки мягко упали на город, Сигорд очнулся и попытался кашлянуть пересохшим горлом. Надо же, даже попить из корытца забыл! Сигорд утолил жажду привычно, из ручного ковшика и подумал вдруг, что пить можно и из стакана, либо из кружки. Даже нужно, и отныне, с завтрашнего дня он так и сделает: только из посуды. Жаль что лягавый погубил его «телескопчик», но и бог с ним, со стаканчиком, от соблазна-то и подальше. Он на свалке видел кружки, эмалированные, алюминивые, — взять, очистить и все.

Глина плохо счищается, да еще холодную водою... И зачем?

Да хоть цемент, черт побери! Хоть цемент — времени у него много, отскоблит! Затем, что не скотина!

Вода была холодна, и человек опять надолго закашлялся, а когда приступ боли в груди прошел, он уже спал, и Дому померещилось, что в эту ночь неподвижный скрюченный человечек... — как его там — Сигорд?.. — спал без кошмаров и с улыбкой.

И пришел новый день, и почти половину его Сигорд потратил на поиски эмалированной кружки. Будто назло, свалка предлагала вещи несвоевременные, но любопытные, даже полезные, как то: открывашка для бутылочного пива (берем, консервы вскрывать, не пиво), пластмассовая шкатулочка под визитки (нет, это потом, когда конкретно понадобится — придет сюда и опять найдет), пустая целая бутылка, и еще одна... Надо брать! И Сигорд взял, конечно, и бутылки, и открывашку, и даже вернулся за визитницей... Но потом опять ее выбросил — никчемушный хлам... Не успел оглянуться Сигорд, а руки, карманы и полиэтиленовый пакет забит всяким дерьмом — «на пригодится»! И действительно, все это может пригодиться, включая галоши и проволочную вешалку для одежды, а кружки как назло — нигде и никакой! Нет, он ее найдет!