О'Санчес - Что может быть круче своей дороги?

— Короче говоря, у нас с вами есть все шансы уладить наши разногласия мирным путем: я вызываю на драку любого из вас присутствующих. Кто, чей представитель, победит в поединке — того и поле битвы, того и район. Без кастетов и ножей, до первого нокаута. Откажетесь — всех замесим беспощадно, с последствиями для здоровья — от больничной койки и далее. Перейра, хочешь со мной один на один?

Перейра щупловат, я уже нацелился на одного верзилу, самого крупного из них, но, по-моему, немного неуклюжего. Это именно он, один из двоих, сказал «не знаю», в ответ на мою смиренную просьбу показать дорогу к школе... Надо только вычленить именно его...

— Откуда ты меня знаешь?

— Готовились, — простодушно отвечаю я Перейре. Но не вслух, при всех, а шепотом в ухо, подойдя к нему поближе. И тут же толкаю ему дальнейшую вязанку из слов, чтобы внешне была видимость диалога.

— «Сову» знаешь? Это мы. Департамент нам дал спецзаказ насчет очистки этого конкретного микрорайона от марафетчиков. Контора попросила.

Вполне возможно, что он слышал про нашу фирму, она довольно известна, и делами, и рекламой, но уж про Контору, министерство внутренних дел, он точно слышал. Сразу подобрался. А я, когда ему шептал, сам поглядел на верзилу, но не сразу, а подождал, пока Перейра буркнул вопрос:

— Чего им надо? — Вот тут-то я и поглядел на верзилу, типа, оценивая кандидатуру Перейры.

— Не твое дело. Ладно, я вон того выбираю, с зелеными татуировками. — все это прежним шепотом. Потом киваю и уже громогласно, выманивая пальцем верзилу:

— Я согласен, мне по фигу, пусть он выходит, раз так! Драться всерьез, щадить не буду. Готов?

Провокация — мать предательства. Они потом замучаются доказывать друг другу, кто что говорил и как действовал, кто кого вместо себя подпихивал и в чем трусил. Вместо единого фронта — будет ощущение у каждого, что другие его предали. Вернее, опять предали, потому как в их гнилом мирочке нет места верности, дружбе и благодарности. Я ему, который уже топчется на асфальтовом ристалище, предложил перемотать носовыми платками кисти рук и он отказался. А я согласился, поскольку руки стараюсь беречь, а носовые платки предусмотрительно положил в свой карман и в карман Джорджа.

Верзила — куда деваться, если старшие за него договорились — вышел против меня, типа, на поединок, ну и я тут же его крепко побил, не щадя, руками и ногами, в голову, в пах, под ребра, в живот. Но я честный человек, и как только он потерял сознание от побоев, я тотчас же остановился и позволил затащить его в кадиллак, с целью дальнейшей госпитализации. Сопляки в другом моторе сидят, ни живы, ни мертвы, своими глазами видят, как выглядят мелкие дежурные разборки. На фоне стволов, готовых к бою. Это им полезно для выбора будущей профессии. Пришлось подойти и пинком добить оставшуюся фару.

— Парни, уж не знаю, как вы без фар собираетесь избегать дорожно-транспортных происшествий, но я бы вам порекомендовал следовать вон за тем «кадильником», они дорогу знают...

Сопляки без единого слова упрека и возражения, тотчас же, послушно тронулись вслед за кадиллаком, дурачки. Я когда потом ребятам на работе рассказывал концовку, они уржались, представляя, как молодая поросль приедет, вслед за кадиллаком, «на точку», и там попадет «под раздачу»... Обязательно попадет, уж на этот счет сомневаться не приходится. Кто-то должен быть крайним? А они, во-первых, старших под унижение подставили и были тому свидетелями, сами засветились, да еще неизвестно чей глаз на банду навели... Непременно их отволтузят, больно, быть может, даже, так же интенсивно, как я громилу ихнего лупцевал... пусть привыкают, в лягавке и на зоне бьют еще больнее и гораздо чаще...

А мы, тем временем, собрали на поле брани деревянный и железный мусор, побросали его в багажник (предварительно разрядив стволы и магазины) и отчалили победителями к себе, на набережную. Так я удостоился короткого служебного триумфа. Но не за мордобой и геройство, как можно было бы подумать человеку несведущему в порядках нашей фирмы, отнюдь нет. Нам в муниципалитете, на разных уровнях, постоянно намекают на те или иные формы благотворительности, которые мы могли бы добровольно осуществлять. Это помимо взяток чиновникам, разумеется. Принять, например, материально-техническое шефство над детским домом, музею подарить новый кипятильник, разбить на городском пустыре уютный скверик... Это все замечательно, однако, скверик — не взятки, необходимостью не воспринимается...