Родион Кудрин - Интроверт. Выйти из тени

Словно почувствовав, что о нём только что вспоминали, Гвоздь проснулся и сразу же включил радио. По «Маяку» шёл экстренный выпуск новостей. Ведущий сообщил, что в США, Канаде, Мексике и в странах Латинской Америки начался тот же хаос, что был сейчас в самом разгаре в Юго-Восточной Азии и Австралии, и который теперь распространялся по всему миру с пугающей быстротой. Гвоздь, увидев впереди автозаправочную станцию, знаком попросил Океана остановиться. Оба вышли из машины и присоединились к персоналу и посетителям, которые напряжённо смотрели по телевизору экстренный выпуск новостей о случившемся в США.

Журналист в московской студии очень эмоционально рассказывал о событиях в Нью-Йорке, свидетелем которых он стал до своего спешного отъезда домой. Никакой картинки из Америки не было, поскольку видеоаппаратура российской съёмочной группы через некоторое время от начала беспорядков перестала работать. По словам журналиста, светофоры, встречавшиеся им по дороге, не работали. Современные автомобили оказались теперь компьютерами на колёсах, от которых не было никакого толка. Отчаявшись завести мотор и всё-таки уехать, водители машин бросали их на дороге и шли пешком. Лишь некоторым из автовладельцев повезло — старые автомобили, построенные без использования электроники, к удивлению окружающих заводились без проблем.

Многие машины были разбиты и перевёрнуты, а некоторые — горели, образуя клубы чёрного дыма. Многочисленные аварии даже не фиксировались полицией, а пострадавшим людям не оказывалась никакая помощь. Городские пожары не тушились, поскольку машины специальных служб также не заводились. Никто не мог понять, что происходит. Среди жителей мегаполиса быстро нарастало напряжение, перераставшее в панику.

По словам журналиста, на всей территории Соединённых Штатов не было электричества. В окнах жилых домов изредка светились бледные огоньки свечей и фонариков, а офисные здания казались совершенно безжизненными. Журналист также рассказал, что его съёмочной группе очень повезло. Сначала им чудом удалось добраться до аэропорта на мерседесе-олдтаймере своего американского коллеги, а затем они вернулись в Россию на его же частном ретро-самолёте.

Океан за руку отвел Гвоздя в сторону от телевизора.

— У нас осталось очень мало времени до того момента, когда всё это начнётся и здесь. По информации Ёжика — около десяти дней. Надо торопиться, если мы хотим что-то изменить. Да и с той отмороженной девчонкой поквитаться не мешало бы, — сказал он.

— Не вопрос. Только машину поведу я, а то с твоим правильным стилем вождения мы ещё долго ехать будем, — ответил Гвоздь, усаживаясь на водительское место. — Кстати, не забудь пристегнуться. Следующая остановка часов через пять — Саратов.

Машина очень плавно тронулась и быстро набрала скорость, которая, по мнению Гвоздя, была вполне допустима в сложившихся обстоятельствах. То, что они ехали на пятьдесят километров в час быстрее, чем это было разрешено, совершенно не смущало водителя. Океан сначала тревожно поглядывал то на стрелку спидометра, то на самого Гвоздя, но потом просто закрыл глаза и попытался заснуть.

Океану вдруг показалось, что он почему-то находится сейчас не в автомобиле, а на палубе теплохода, который идёт по морю в то единственное место на Земле, где нет больше никаких дел, и все счастливы. От ожидания чего-то светлого и радостного его сердце то томительно замирает, то бьётся быстрее. Рядом с ним бесконечно близкий по духу и безумно любимый человек — девушка, которая почему-то удивительно похожа на ту таинственную незнакомку в красном комбинезоне, которая зачем-то сделала с ним и его друзьями нечто ужасное. Что именно это было, Океан вспомнить не смог. Это сейчас абсолютно неважно, как и то, что он не помнит её имени. Красивая девушка одета в чёрные джинсы и длинный жёлто-оранжевый свитер, который уютно облегает её спортивное тело и согревает руки, полностью спрятанные в рукава. Океан нежно обнимает её и чувствует запах волос, которые слегка колышутся на ветру. Ему безумно хорошо с ней здесь и сейчас. Всё остальное не имеет никакого значения. Ему хочется, чтобы этот миг абсолютного счастья никогда не заканчивался.

Девушке становится немного холодно, и она прижимается к нему всем телом. Океан обнимает её сильнее. Они касаются друг друга щеками и губами. Она робко целует его в губы, заглянув в глаза своим грустным детским взглядом. Океан почувствовал что-то давно забытое, но очень теплое и родное, что ни за что не хотелось отпускать от себя даже на мгновение. Он, словно опять попал в тот счастливый мир, к которому так долго и безуспешно стремился и, в котором, как в детстве, всё просто и ясно. Впереди бесконечно много времени и возможностей, а вокруг только близкие люди, которые бескорыстно дарят свою любовь и теплоту. В этом мире мечты нет места тому безумию, к которому мы так привыкли и воспринимаем как должное.