Андрей Левицкий - Змееныш

Заточка заметил движение и успел выстрелить. Но за мгновение до этого что-то толкнуло его изнутри, рука дернулась, и пуля ушла выше, попала в подоконник. Из дыры тенью метнулся Змееныш. Порученец вскочил, целясь в грудь, — и захрипел, повалился обратно на кровать. Змееныш вырос, стал огромной косматой фи­гурой, навис — от него исходила тяжелая мрачная энер­гия, которая вдавила Заточку в матрас. Голову сжал же­лезный обруч боли, сознание помутилось.

Порученец задергался, он еще чувствовал пальцы, ощущал металл пистолета — но не мог сделать ни дви­жения. А Змееныш наступал, продолжая давить, ломая сознание. Заточка корчился на кровати, дергая рукой с пистолетом, стараясь нацелить его на врага. Глаза выка­тились, он прокусил нижнюю губу. Потекла кровь, За­точка с шипением втянул ее в себя, глотнул теплую со­леную жидкость.

Змееныш ощутил, как навстречу ему встает нена­висть, такая же сильная, как его. Она создала преграду между ними — и Заточка смог двинуть рукой. Он вновь задергался. Между искривленных губ стекали кровь и слюна, порученец, дрожа от напряжения, стал медленно поднимать руку. Хрипя, он навел пистолет на Змееныша. Тот почувствовал, как напрягся палец на спусковом крючке, как вспыхнула в Заточке злая ра­дость. Перед глазами Змееныша встала картина: Окса­на в ручье, волосы развеваются в потоке воды, будто водоросли, кровь и рана на шее... Кому ты служишь? Тому, кто убил ее ? — он ударил этой мыслью в созна­ние Заточки, послав туда картину мертвой девушки, и, будто тараном, пробил стену ненависти, созданную врагом.

— Нет... — хрипнул порученец, мотнув головой. — Она не... Я...

Змееныш представил его сознание в виде картонной коробки — и стал мять эту коробку, ломая стенки, вми­ная грани.

Заточка заорал. Его скрутило, рука с пистолетом откинулась назад, палец вдавил крючок, пули пошли в стену. Потом пальцы разжались, руки сами стали под­ниматься и легли на шею. Сипя и дергая ногами, Заточ­ка стал душить себя. Глаза выкатились, язык выпал — а порученец все сжимал горло, до крови вдавливая ногти в кожу.

Когда Змееныш пришел в себя, Заточка был мертв. Тяжело дыша, Змееныш наклонился над кроватью, вгляделся в искаженное ужасом серое лицо, повернулся и вышел из комнаты.

На площадке он едва не упал, сделав несколько ша­гов, оперся о стену. Он потратил слишком много психи­ческих сил, на Слона их уже не хватит. Поэтому Змее­ныш вернулся, снял с пояса Заточки самодельный нож и опять вышел в коридор.

Он толкнул дверь кабинета.

Подпирающий стену Колобок вскинул пистолет. Змееныш плеснул на телохранителя остатки эмоций — того толкнуло в грудь; раскинув руки, Колобок спиной врезался в стену и сполз по ней. Пистолет отлетел под стол. Колобок заморгал, привставая.

Змееныш в упор посмотрел на него.

Перебирая руками по стене, телохранитель поднял­ся. Глянул на Змееныша, на сидящего в кресле Слона, на узкую дверь в стене за спиной хозяина, опустил голо­ву—и бочком вышел наружу мимо Змееныша.

Сгорбившийся Слон даже не обернулся вслед ох­раннику. Змееныш обошел стол, встал перед хозяином Лесного Дома... и если бы хоть что-то от прежнего Змееныша еще осталось в его душе, он бы ужаснулся. Горе сломило Слона. Не стало крупного сильного мужчины с властными движениями и уверенным взглядом. В кресле сидел старик с трясущимися ру­ками.

Но у теперешнего Змееныша этот старик не вызвал жалости. Подняв нож, он шагнул вперед. Слон глухо сказал:

— Ты похож на отца.

Змееныш замер. В комнате было полутемно, горела лишь тусклая настольная лампа с зеленым абажуром. Хозяин медленно поднял взгляд.

— На Ворона, — пояснил он. — Ворон... Я почти забыл его лицо. Если бы не ты — забыл бы точно. Он был моим напарником, мы с ним вдвоем Лесной Дом заложили. Удачливый, сволочь. И тоже что-то такое чу­ял, как ты. Вернее, это ты как он, только у тебя оно раз­вилось сильнее. — Слон распрямил спину, уперся тря­сущимися руками в подлокотники, попробовал встать — и не смог. По лбу потекла капля пота. Змееныш смотрел на него, и Слон заговорил вновь: — Он тогда один в Зо­ну пошел и богатый хабар взял. Очень богатый. Меня обидел. Говорил перед тем: опасно, я могу не вернуть­ся... Кто из нас тогда об опасности думал? Вернулся, да еще с хабаром, а я вроде как ни при чем. Ну, я его и убил. Не один — с Заточкой. Заточку Ворон под ребра успел ранить. Хабар я себе забрал, с него мое богатст­во и пошло. А баба Ворона с дитем в Зоне тогда была вместе с ним, на стоянке. Она видела, как все про­изошло. Значит, нам надо было довершить дело. Но она сбежала, ночью с дитем в Зону бросилась, мы за ней. Упустили. Потом услышали вой псевдопсов, по­няли: за женой Ворона стая увязалась. Значит, конец ей. Ладно, вернулись в Лесной Дом. И вот такая полу­чилась ирония злая, что Мазай тебя на следующий день ко мне притащил. — Слон поднял взгляд и прямо посмотрел в глаза Змееныша. — Теперь все знаешь. Убивай, не жди.