Олег Рыбаченко - Проповедь в аду

Солдаты Великой России орут:

— Смерть наци! Сволочи, даже конфедераты так не делают!

Товарищ Сталин читает последнее обращение.

— Впереди, товарищи, у нас решающий штурм Берлина. Смело в бой за власть советов.

Сошлись две силы. Русская, точнее сказать интернациональная, состоящая из множества народов, и германская — скопившая ненависть и извергов со всего земного шара.

Вот он, Гитлер — чудовище, перед которым трепетал весь мир. Сейчас он скрючился, словно раздавленная ехидна. Кривые руки трясутся. Топот от множества бегущих солдатских ног. Гитлер достает мешок с серым порошком и судорожно проглатывает содержимое. Глаза у него вываливаются из орбит, изо рта вытекает слюна. Тиран умирает.

Последняя сцена.

Сталин на центральной площади Берлина. Кругом руины. Великий вождь торжественен и печален. Вдруг его лицо озаряет улыбка, он поднимает словно из воздуха возникший стакан.

— Выпьем за наш удивительный русский народ. Который столько терпел, шел сквозь боль и страдания к великой победе. За Родину, за дружбу народов.

Над исполинским полем вновь возникает красное знамя, сотканное из множества самолетов. Повторив фигуры высшего пилотажа, они вновь изображают портреты Жукова, Сталина, Ленина.

Представление завершается.

В тот момент, когда Трошев вкушал иногалактического культарара, смесь кальмара и льва под анчоусами, на плазмо-компе вновь прозвучал сигнал вызова.

Временный сверхмаршал отмахнулся.

— Поесть не дадут. Что случилось?

— Председатель на проводе, — бесстрастным голосом передал компьютер.

Герцог легкими шажками подошел к Алексу. Мальчик ощутил зловонное дыхание. В голове роятся беспорядочные мысли. Нагоняют воспоминания. Вот она школа, блестит аккуратная кибернетическая доска. По ней нужно провести в сложной последовательности пальцем — и будет дан правильный ответ. А он не выучил урок. Весь день фехтовал на электрических мечах, потом пошел на речку. И вот он стоит у доски и ему стыдно. Выручает Руслан, он с помощью миниатюрного гаджета передает послание, которое слышно в спрятанном в ухе микрофоне. Правда, учитель начеку. Он записывает на гравиосканер их радиопередачу. Скрипучий голос, напоминающий тембр компьютера, произносит:

— Руслан и Алекс. Вы оба остаетесь в классе. Сколько можно бездельничать и выезжать на подсказках?

Потом будет долгое и нудное чтение морали. До сих пор перед глазами стоят сканирующие голограммы. Он для того и покинул полушарие света, чтобы избавиться от навязчивых педагогов и надоевших уроков. И чем все закончилось? Сейчас эта толстая уродливая жаба причиняет ему боль. Надо вспомнить уроки йоги, и рускате. Как там локализуют болевые ощущения?

Сановник-садист зло усмехнулся и аккуратным движением приложил щипцы к ребрам.

— Что, ягненочек, тебе приятно, когда тебя поджаривают? — Просипел инквизитор. Затем герцог аккуратно повернул щипцы, зацепив кожу и вывернув ребра.

Не смотря на все усилия воли, из глаз мальчишки невольно полились слезы. Было очень больно. Пожалуй, больнее, чем когда прижигали пятки. На стопе много нервных окончаний, но у Алекса она закаленная и набитая, он даже бегал по углям. Правда, очень быстро. Ребра не столь привычны к огненным процедурам, вопль рвется из горла. Алекс до скрежета сжал зубы. Попытался отвлечься, думая о приятном. Переключил внимание на своих палачей. Истязатель — мужчина видный; высок, руки толстые и мясистые, плащ с кровавым подбоем, и сам он весь одет в красное. Это понятно — так и страшнее, и кровь на одежде меньше видна. Тяжелые сапоги с серебряной подковой. А вот и сам герцог — в короне, он ее не снимает, даже планируя заняться грязным делом. Изувер. На груди висит орден. Непонятный знак, вроде свастики, только пятиконечной и рогатой, из чистого золота в обрамлении бриллиантов.

— Ну, чего тебе надо? — Алекс придал себе угрожающий вид, сдвинул брови.

Герцог, вопреки ожиданиям, не вышел из себя. Он по-прежнему хладнокровно выкручивал ребра. Ребро уже было готово треснуть, когда в зал прополз трусливый слуга. Он дрожал, словно кролик.

— Ваша великосветлость, в зале кипит битва. Две ваши девушки и толпа рыцарей сцепились.

— Вот как. — Герцог отбросил щипцы. — Я не потерплю подобного обращения с моей любовью.

Погрозив кулаком пленникам, он добавил:

— Я еще вернусь. А вы смотрите, без меня серьезно не пытайте. Главные мучения они познают от моей руки.