Олег Верещагин - Последний день войны

— Беним строк!

Воздух тяжело толкнул меня в грудь, впихнул в глотку рванувшийся крик, заткнул рот жестким кляпом. Я увидел совсем близко колышущиеся метелки травы — и…

Вадим пришёл в себя от того, что земля, на которой он лежал, мягко, но отчётливо заколебалась.

Ни на секунду он не придумывал себе, что лежит в кровати, а всё, что было — дурной сон. Его кровать, конечно, не пуховая перина, но никаких комьев в ней до сих пор не наблюдалось. Кроме того, для кровати было прохладно, хоть и лежал он почему-то одетый. В кровати не пахнет… он не мог определить, что это, но в кровати так не пахнет — точно. Нет в кровати и тихого, но постоянного и всеобъемлющего звука "скрррррр", несущегося разом отовсюду.

Наконец, кровать не скачет по полу.

А пахнет так — в степи или больших лугах. Ему всегда нравился этот запах — сухой, горячий, чуть сдавливающий горло запах большого летнего простора.

Только теперь Вадим начал ощущать собственное тело. Во рту был вкус крови — губа припухла. Болело правое плечо, на которое он упал, свалившись с… из… от… откуда? Все последние события он помнил великолепно, но ЧТО произошло в целом — не мог понять.

Кривясь — не столько от боли, как от досады на себя — мальчишка сел не корточки. Машинально подобрал и сунул в кардан пистолет. Интересно, попал он в того?.. Со всех сторон его окружала высокая, беспокойно шелестящая (скрррр!) трава — гибкие стебли возносили пушистые метелки на полутораметровую высоту. На такой же траве он и лежал — на целом упругом мате, смятое его падением. Падением с немалой высоты, надо сказать — это было видно.

Вот и задачка — как упасть с ровного места, с тропинки на дачном участке — в степь, да еще так, чтобы помять траву, бухнувшись метров с… с трех, не меньше.

Да очень просто. Если брать бульварные газетки — это случается сплошь и рядом. Вот и твоя очередь пришла, товарищ, быть похищенный зелеными человечками на предмет изъятия гениталий и гипофиза… Вадим с отвращением сплюнул сгусток крови и пыли. Сплюнул снова, потом — в третий раз. Потом — поднял голову.

Сперва ему по каралось, что он сошел с ума… а точнее — спит. Только во сне звезд могли быть сотни, сотни — не острых колючих иголочек, а разноцветных шариков, пушистых, как семена одуванчика! Белые, синие, зеленые, красные, желтые, голубые, мерцающие — всех цветов, которые только угадываются в свечении, видимом на Земле, тут они висели над головой так низко, что их можно было коснуться рукой! — Ой, — вырвалось у Вадима, и он встал, подняв ладонь.

И тут же сел снова, не сдержав крика. Ему показалось, что он падает… падает ВВЕРХ.

Осторожно, придерживаясь за стебли травы — прохладные и сухие на ощупь, — словно они могли уберечь его от противоестественного падения вверх, Вадим распрямился снова. Голова резко закружилась, но он заставил себя смотреть.

Ужасающе близко, прямо перед лицом, висел, занимая треть неба, неяркий, отсвечивающий красноватым диск. Он был так близко, что Вадим видел лунный пейзаж поверхности — кратеры, горы, хребты — знакомый по снимкам. Точнее — пейзаж был иным. Все, как на Луне — но не Луна… Не Луна.

Мальчик отвернулся — осторожно, словно опасался, что этот непонятный диск рухнет ему на спину. И замотал головой. Над горизонтом резво и отчётливо бежал по небосклону нестерпимо-синий, сапфировый кружок еще одной планеты.

А вокруг был мир движущихся теней. Они ползли по земле, по траве, скрещивались, меняли цвет, сливались и порождали друг друга. Во все стороны, сколько хватало взгляда — а горизонт по ощущению был не дальше и не ближе земного — лежало колышущееся волнами море все той же травы. Ему не было конца.

Посреди этой потрясающей — спору нет! — красоты стоял Вадим Гриднев. Он стоял, опустив руки, глядя на носки своих кроссовок, без мыслей и даже без отчаянья. Просто впервые за все свои пятнадцать лет он не знал, что делать. То есть — был лишен того, что было ему опорой в любой момент нелегкого существования в типичном русском областном центре на исходе XX века.

Был лишен ЖИЗНЕННОГО ОРИЕНТИРА.

Да и географического, если на то пошло.

Нет, он не пытался отпихнуть от себя мысль, что оказался на другой планете. Не пытался себя убедить в том, что сошел с ума или, раненый бандитами, лежит в палате больницы. ВСЕ БЫЛО, КАК БЫЛО. ОН ВИДЕЛ ТО, ЧТО ЕСТЬ.