Роман Злотников - Нечистая кровь

Поэтому сейчас, когда Яннем так наглядно показал ему, где его место, он отреагировал как мальчишка. Просто сбежал — от этого унижения, от такого стремительного и полного поражения, но главное — от своего гнева. Брайс чувствовал, что если останется, то сделает или скажет нечто такое, о чем впоследствии будет жалеть. Поэтому просто покинул зал Совета, едва не бегом спустился по лестнице, ворвался в конюшню, перепугав конюших, и, грубо отвергнув их услуги, самолично взнуздал коня. И через четверть часа оказался в городе — в шумном, суетливом, многолюдном Эльдамаре, где никто не знал его настоящего имени. Где он переставал быть и грязным полукровкой, и наследным принцем, только что потерпевшим поражение.

Здесь, в городе, он был Брианом, сыном одного из многочисленного сонма придворных лордов. И у этого Бриана в городе водилось полно друзей. Они всегда были страшно рады видеть его и упиться с ним в хлам — разумеется, за его счет.

Брайс так спешил убраться из дворца, что забыл переодеться, но его мрачный костюм никого в городе не смутил: многие сегодня облачились в черное. Не то чтобы по королю Лотару очень скорбели, разве что в той мере, в какой народ всегда скорбит по монарху, особенно в отсутствие официально признанного наследника. Однако традиция предписывала всему дворянству облачиться в траур и носить его тем дольше, чем знатнее род. Трактиры, однако, не закрылись: митрильцам оставили возможность помянуть почившего короля, хотя алкогольные напитки во время Поста были строго запрещены. Люди собирались тем вечером в тавернах, чтобы обсудить безвременную кончину монарха, повздыхать, посокрушаться, прикинуть, какое влияние окажет смерть короля на торговлю и не отменят ли на этой неделе ярмарку. Однако слишком явные проявления скорби не приветствовались, как и вообще любые бурные чувства. Народ Митрила, тысячу лет назад построивший в горах город, а затем шаг за шагом отвоевавший у орков обширные земли, примыкающие к хребту с юга и запада, был довольно суров и не растрачивал сил на пустые стенания.

И тем не менее Брайс видел печаль и растерянность на многих лицах, когда ехал тем вечером через город. Он направился сразу в таверну «Два хвоста», где часто коротал вечера. Там собирались его друзья, в основном из купеческого сословия и из мастеровых, но и несколько мелких дворян, не допущенных ко двору, среди них тоже водились. Заводить более родовитых друзей в городе было опасно — Брайса могли узнать. А он для того и удирал из королевского замка от своих забот и печалей, чтобы стать ненадолго Брианом и ни в коем случае не становиться Брайсом. Сегодня он нуждался в этом больше, чем когда-либо прежде.

— А вот и Бриан! Только что тебя вспоминали, — приветствовал его Ройс, поднимаясь навстречу из-за стола.

Брайс дружески кивнул ему и еще двум знакомым парням — все трое состояли в гильдии кожевников, крепкие, рослые парни. По сословному положению им не предписывался строгий траур, и они ограничились нарукавными повязками из черного крепа.

— Помер король, надо ж, какое дело, — сокрушенно сказал один из них.

Парень выглядел не на шутку подавленным, да и прочие посетители в таверне казались такими же. Гул в воздухе стоял, но непривычно тихий для этого времени суток, не слышалось разудалого стука кружек и пьяного смеха.

— Да уж, никто и не ждал, — вздохнул Ройс. — А от чего помер-то? Говорят, на охоте?

— На охоте, — коротко подтвердил Брайс, садясь с ними рядом. — Его убил тролль.

— Тролль, вона как, — присвистнул Ройс. — Здоровенный, видать?

— Я не видел. Меня там не было.

— А на похоронах был?

— Нет. К церемонии погребения допускаются только наиболее родовитые члены двора.

— Ага. Жаль, что выпить нельзя, — сказал один из кожевников, и другие усиленно закивали.

Брайс оглядел их, чувствуя себя странно.

«Я здесь Бриан, — напомнил он себе. — Я должен скорбеть не больше, чем любой из них».

— Выпить нельзя. Пожрать зато можно, — отрывисто сказал он. — Ненавижу Пост, тьма его забери.

Дерзкая речь, но он находился среди друзей, и те довольно заухмылялись. Никого из них не отличала чрезмерная набожность, однако за несоблюдение ритуалов можно было вылететь из ремесленной гильдии — цеховые мастера боялись вызывать недовольство жрецов и строго следили за тем, чтобы подмастерья чтили традиции. Отчасти это объяснялось близостью жреческого сословия ко двору и сильной позицией Лорда-пресвитера в Совете. Брайс знал обо всем этом, но, разумеется, не собирался ни с кем делиться своей осведомленностью.