Роман Злотников - Нечистая кровь

Шаман возник из расселины внезапно, словно нарочно поджидал в засаде. Тролли отличались изрядным тупоумием, однако недостаток смекалки сполна компенсировали гигантским ростом и чудовищной силой. Но шаман оказался и мельче, и проворнее, и хитрее тех громадин, с которыми охотники обычно имели дело. Он дождался, пока король Лотар взберется на небольшой уступ в верхней части расщелины, там, где она окончательно ныряла вглубь горы и терялась во тьме. Даже будучи мелкой особью, шаман оказался выше сидящего верхом короля на добрых пять футов и поначалу решил не растрачивать ману попусту, поэтому просто ударил всадника громадным кулаком. Невидимый защитный барьер вокруг короля легко отразил удар. Брайс рванулся вперед, чтобы поддержать отцовский барьер, ослабленный этой первой атакой. Но Лотар почувствовал, как к нему тянется магия младшего сына, и, не оборачиваясь, предостерегающе вскинул ладонь.

— Брайс, нет! Я сам!, — крикнул он.

Вой ветра почти заглушил его голос, но Брайс все понял. И отступил. Он послушался и отступил, и много раз потом спрашивал себя, что случилось бы, поступи он иначе.

Отец встретил шамана троллей впервые за много лет и решил убить его в одиночку, на глазах у почтительно взирающей свиты. Это должно было погубить его. Тщеславие всегда губит людей, и еще вернее оно губит королей.

Лотар вскинул перед лицом меч, перехваченный двумя руками — ритуальный клинок, служивший королю амулетом для боевых заклинаний. Мгновенный, стремительный, ошеломляюще красивый пасс… Брайс узнал его: заклятие на дрожь земли. Сейчас гора пойдет рябью, содрогнется и сомкнется, перемалывая шамана в труху. Одно из самых эффектных, но и наиболее энергозатратных заклятий, даже Лотар нечасто его применял. Оно не просто затрагивало отдельный предмет или направляло сгусток энергии, оно взывало к самой природе, к толще земли. Лишь помазанным королям доступны заклятия такой силы. У Брайса мелькнуло сожаление, что сам он никогда не сумеет сотворить ничего подобного, и в то же время мысль, что как-то мелочно растрачивать такую силу для простой охоты, пусть даже и на шамана…

И пока он думал об этом, ничего не произошло.

Вообще ничего.

Земля не содрогнулась. Нет, что-то похожее на движение под ногами Брайс ощутил, но только на миг — так слабо, словно кто-то хотел прокричать во весь голос, а смог лишь выдавить жалкий писк. Брайс непонимающе вскинул голову. Лотар все еще стоял в позе заклятия, Брайс видел, как вибрирует лезвие ритуального меча, заклинание работало — и… ничего не происходило.

И тогда Брайс впервые в жизни увидел улыбку тролля. Потом она часто являлась ему в кошмарных снах.

Шаман вскинул громадные лапы, соединив кончики когтистых пальцев. Прошамкал что-то на скрежещущем языке. Не было ни грома, ни грохота, ни тьмы. Совсем простое заклинание. Шаман не пожелал тратить маны на какого-то жалкого человека.

«Барьер, — мелькнуло у Брайса, — отца защитит барьер…»

Но заклинание шамана пробило барьер, как нож пробивает масло. Оно отшвырнуло короля Лотара вместе с конем от тролля на десяток ярдов. Вниз, в пропасть.

— Отец!, — закричал Брайс.

Если бы он потратил это мгновение не на крик, а на то, чтобы сплести воздушную подушку и смягчить падение, его отец остался бы жив. Но Брайс не сделал этого. Просто не успел. Слишком велик оказался шок от увиденного. От того, что могучая магия короля Лотара почему-то внезапно перестала работать.

В следующий миг Брайс увидел две вещи. Первой был арбалетный болт, торчащий из глаза тролльего шамана. Шаман медленно повернул голову в сторону выстрела. Брайс машинально проследил взглядом за ним и увидел Яннема, прижимающего к плечу арбалет. Яннем попытался. Слишком поздно, но он хотя бы попытался.

Второй вещью, которую увидел Брайс, было мертвое, изломанное тело отца на камнях внизу.

Несколько бесконечных мгновений никто не шевелился. Потом все задвигались, заговорили разом. Егеря и придворные бросились к тому месту, где лежал король рядом со своей искалеченной, но все еще живой, истошно ржущей лошадью. «Кто-то должен добить ее, — подумал Брайс. — Добейте ее, пусть она прекратит». Мысль была на удивление спокойной и совершенно бессмысленной. Он с трудом пробрался сквозь толпящихся придворных к тому месту, где упало тело его отца. Лекарь, неизменно сопровождавший Лотара на охотах, стоял рядом, и по ужасу на его лице Брайс понял, что сделать ничего нельзя. Он опустился перед отцом на колени, взял за руку, пытаясь ощутить хотя бы последнее пожатие. «Почему я не сделал внизу подушку? Почему не смягчил падение?» — спрашивал он себя и не находил ответа. Такого ответа, который не делал бы его почти предателем. Почти отцеубийцей.