Сергей Михонов: Ад

По забору прошлись дорожкой выбоины. Периметр был пристрелян боевиками от и до — простреливалось всё — весь двор и дом отовсюду.

— Чёрт… — выдал Глеб.

— Командир… — уловил он по связи голос Клина.

— Глыба… — вторил тому Самойлов.

— Бляха… — обрадовался он Мухину.

И даже Бузов бузил, отвечая боевикам.

— Эй, шакалы! Ну где вы? А ещё горные орлы, когда те птахи — петухи! Испугались?

Он предлагал им встретиться лицом к лицу и выяснить отношения по-мужски.

— Парезать тэбе, Иван, аки барашка? — прозвучал всё тот же противный голос, коверкающий до безобразия русскую речь.

— Рискни — и сам увидишь, что из этого получиться, а я сделаю из тебя!

— Не полючитса, Ваня!

Последовал очередной выстрел и взрыв огненной вспышкой с всепожирающими языками пламени.

— МРО отстрелян! Остался "Вампир"! — повеселел Бузов. Рано. Его и зацепили из него. — Лоп…Ух…

— Буза!

— Муха не лезь на… — напоролся сам Самойлов на то, от чего спас Мухина.

— Бляха! Суки…

— Это конец… — осознал Глеб: группа уничтожена. Он требовался боевикам живым.

Подле него осталась треть отряда.

— Не прорвёмся, командир, — отметил Бузов.

— Не бузи, будем до последнего валить этих гадов, — присовокупил Клин.

— А куда мы денемся…

— А как же связь с дивизионом, Глыба?!

— Накрылась медным тазом, как и мы… — дал Глеб понять: у них расчёт на то, что удастся потянуть время, а там с наступлением кромешной тьмы появиться шанс прорваться — мизерный, но дожидаться рассвета в ауле не стоит — в том случае он им жизней в любом случае. — Выкрутимся!

— За ребят бы отомстить — и то хлеб с маслом, — не рассчитывал Бузов на "икру", хотя метал, отстреливаясь наобум.

— Не обозначать себя — ни под каким видом, — Глеб указал на подвал. — Туда — живо!

— Не уверен, что это толковая мысль, скорее бестолковее и придумать нельзя, командир… — отказался Клин.

Боевики притихли. То ли у них закончились боеприпасы Лопуха к гранатомёту, то ли пытались взять пару из них живьём в качестве заложников, а затем обменять на тех, кто бригадных командиров томился в тюрьме.

— Глэб… — обратился к нему гадкий голос. — Моя знать: твоя там — и живой!

— А ты, шакал, не вой, — ответил Бузов.

— Твоя, Иван, нам не нужна! Сдай командир — и свободна! Даже портить шкюра не станэм — рукам трогать и марать!

— Мрази-и-и… — выпалил Клин — и не только на словах, схлопотав пулю.

— Клин… — кинулся Глеб к нему.

— Худо, Глыба, — тяжело выдохнул боец, предостерегая хорониться того в землю. — Успеешь всегда — и в ящик сыграть, как я-а-а…

Он скончался на руках командира. Глеб не первый раз видел смерть столь близко, прикасаясь к ней, но сейчас это было выше его сил.

А тут ещё Бузов и без того усугубил ситуацию, и вышла изначально у них из-под контроля. Прогремел взрыв. Подвал оказался заминирован.

— Как же так?!.. — осознал Глеб: бойцы спасли его ценой своих жизней, а он как командир положил весь отряд без остатка. Впору было застрелиться. Что было просто.

— Эй, шакалы! — обратился он к говоруну. — Я остался один! Если нужен вам — идите и возьмите! Даже не побегу! Жду с нетерпением!

В ответ молчанка. Больше никто никого не провоцировал на словах — и занимались исключительно делом.

Глеб разложил гранаты подле себя на полу — те, что принадлежали Клину.

— За Рыка… — метнул он одну, уловив на слух донёсшиеся шорохи. Боевики зашевелились — приближались, крадучись. И следом в них полетели иные гранаты. — За Лопуха!.. Бура!.. Газа… Клина…

За своих штурмовиков он шарахнул из так любимого им "Абакана". И тут же стал стрелять из собственного "Винта". Понял: без "ВАЛа" это не работа. Одна обойма была цела, иная опустошена не до конца.

Дело сдвинулось с мёртвой точки. Со стороны двора донеслись крики отчаяния и боли. Боевики орали. Им досталось от Глеба. Скольких он ранил, а скольких убил — не считал. Было не до того, а подороже продать собственную жизнь и отомстить за отряд. Готовился броситься в прорыв, положив руки на гранаты для срыва чеки с каждой одновременно.

Опередили боевики. Снова прозвучал противный голос, коверкающий русскую речь.

— А ти маладесь, Глэб… Моя уважать сильный воин!.. Сдавайся, Иван!.. Тэбе и пальцем никто не тронэт!.. Я так сказал!.. Моя слово — табу!

— Ну точно — обмен! — отпали сомнения у Глеба.

— Чито скажэш, Глэб?

— Умар…

— Зачэм тэбе эта недостойный шакал? Ти воин, а не убийца! Он — падаль!

— Хм, кто бы говорил!