Андрей Левицкий - С. Х. В. А. Т. К. А.

— Прячься! Вниз, под тачку!

Раздались голоса и тяжёлые шаги. Тимур присел. Индеец уперся ему в спину каблуком, шепча:

— Лезь, не тормози!

Тимур улёгся плашмя, залез под микроавтобус, перевернулся на спину и раздвинул ноги, когда Индеец пихнул между ними рюкзак.

— Тяжёлое, сволочь… — донеслось снаружи. — Растафарыч, помогай!

— Сами грузите, пиплы, я и так ящики таскаю, — ответил Индеец.

Раздался лязг. Тимур скосил глаза — ноги в остроносых сапогах удалились в глубь гаража, на их месте возникли три пары других, две — в рабочих ботинках и грубых штанах, третья в туфлях и брюках. Они топтались на одном месте, сверху доносилось сопение.

— Лаборант, куда ставить?

— Я знаю? Растафарыч, куда этот короб? — Голос, судя по всему, принадлежал обладателю туфель и брюк.

— В багажник, куда ещё, — раздалось в глубине гаража.

— В багажнике уже ящики для образцов, а это дорогой прибор, его в салон надо. А ты зачем на лестницу полез?

— Да люк тут, в крыше, прикрыть… А прибор свой ставьте в багажник, сказал, ничего с ним не станет! Мне ехать через пятнадцать минут!

— Ну, эт вряд ли, — откликнулись рабочие ботинки. — Лаборант, давай в багажник его…

— Только осторожно! — взмолились туфли.

Микроавтобус слегка качнулся и присел на задних колесах. Раздался дружный вздох. Из гаража появились сапоги-«казаки» и спросили:

— Что ты имел в виду, когда сказал: «Это вряд ли»? Разойдитесь, дайте ящик поставить.

Две пары ботинок и туфли посторонились, и ботинки ответили:

— Шеф сказал: задерживаешься ты. Хотя вроде ненадолго.

— Почему задерживаюсь?

— Пассажиры у тебя будут, их дождаться надо.

— Драть меня за дреды, какие пассажиры?!

Ботинки стояли неподвижно, но у наблюдавшего за всем этим Тимура сложилось ощущение, что они пожали плечами.

— Не знаю. Придут — сам увидишь какие.

«Казаки» повернулись к туфлям.

— Лаборант, а ты знаешь?

— Нет, Растафарыч, — откликнулись туфли. — Это не моя парафия.

— Парафия-шмарафия, — заговорила вторая пара ботинок, до сих пор лишь громко сопевшая. — Пошли, лаборант, нам ещё шкаф твой со стеклом на третий этаж переть.

— Ну, удачной поездки, — сказали туфли и удалились вместе ботинками.

Когда смолкли звук шагов и сопение, Индеец прошептал:

— Сюда давай, школьник.

Тимур ногами выпихнул наружу рюкзак, вылез и встал со стороны раскрытого багажника, заполненного ящиками и свертками.

— Растафарыч, значит? — спросил он. Индеец нервно накручивал косичку на палец.

— В гараж иди, там лестница и люк наверх. Я его открыл, лезь туда.

— Зачем мне в люк?

— Затем, что по крыше через ограду переберёшься. В этом месте колючка подрезана, туда ныряешь — и наружу.

Расстегивая куртку, Тимур покачал головой:

— Мне наружу не надо. Мне внутрь надо, в Зону. Куда прятаться?

— Экий ты тормоз несусветный! Да ты что, не слышал, о чем мы с кентами базарили? Не один я еду. И вообще — я тебя не знаю. И убери лавэ свое, не повезу, сказал. — Он отпихнул руку Тимура, в которой тот сжимал двести евро. — Лезь в люк, школьник, не гневи Маврикия.

— Никуда я не полезу, Растафарыч. Показывай, где у тебя в тачке схрон.

— Мазафака штопаная! Тебе совсем соображалку снесло? Я против насилия, но всякому терпению есть предел! — Закусив кончик дреды, Растафарыч худой рукой несильно толкнул его в грудь.

Банкноты полетели на землю вместе с кепочкой, когда Тимур перехватил его локоть и рванул вбок. Развернув водителя, взял за дреды на затылке и нагнул так, что тот лбом стукнулся о порог багажника. Запястье его оказалось прижато к спине между лопаток.

— Слушай, хиппи долбаный! — прошептал Тимур, нагибаясь к его уху. — Хватит борзеть! Я тебе плачу сейчас двести евро и двести — когда привезешь меня. Либо закладываю тебя твоему начальству.

— Тогда и сам спалишься! — хрипнул Растафарыч.

Тимур отпустил дреды, удерживая водителя одной рукой, второй полез под куртку, достал пистолет и сунул ему под нос.

— У меня ситуация безвыходная. По эту сторону ищут менты и бандиты, и я здесь по-любому не останусь. Если ты сейчас откажешься меня везти — вылезу через люк, позвоню в НИИЧАЗ начальнику службы безопасности и заложу тебя. И капец тебе полный настанет. Выбирай.

— Врёшь!

— У меня другого выхода нет, понял? Не вру.

— Отпусти, школьник! Я против насилия!

— Ты против, но я-то нет. — Тимур разжал пальцы и слегка отступил, пряча пистолет за ремень.

Растафарыч выпрямился, потирая руку.